в Санкт-Петербургское отделение Союза писателей России (секция поэзии).
Независимый исследователь. Её книги, посвящённые жизни золотопромышленника-благотворителя Иннокентия Михайловича Сибирякова (1860–1901) издавались в Петербурге, Симферополе, Иркутске. Т.С. Шорохова – автор альбома «Священный образ Тавриды: Православные святыни Крыма в изобразительном искусстве» (Симферополь, 2012). Является лауреатом Всероссийских поэтических премий, а также лауреатом Государственной премии Республики Крым в номинации «За вклад в миротворческую деятельность, развитие и процветание Крыма» (2013).
Сейчас живёт в Севастополе.
Предисловие
…Там ходит квочка в огороде И водит за собой цыплят, И взрослые не о погоде — Ещё о фрицах говорят.
Рождённые в первые десять-пятнадцать лет после Великой Отечественной войны, мы росли рядом со счастливыми людьми: теми, кто дожил до Победы, отвоевав на фронтах; кто, оказавшись в оккупации, пережил радость освобождения; кто долгие послевоенные годы был наполнен памятью о тяжёлых событиях военных лет, но при этом сохранил прекрасные человеческие качества. Через этих людей, и в первую очередь, через маму, в свои тринадцать-пятнадцать лет хлебнувшей лиха в оккупации, я знала о войне, в прямом смысле слова, понаслышке. Теперь понимаю, что от этого слышания, заполнявшего наш семейный досуг, когда долгими вечерами при отсветах огня от печки мы слушали мамины рассказы, и зародились во мне чувства любви к Родине, священного отношения к подвигу, почитания тех, кто вынес войну на своих плечах и пронёс в сердцах её боль, её душевные и телесные раны через всю жизнь. В те 1950-60-е годы их ещё не называли ветеранами, узниками концлагерей, блокадниками. Это пришло позднее. По крайней мере, для подроставшего поколения.
Она была естественной для нас, детей, – среда обитания среди победителей, напитавшая наши души, мировосприятие своими понятиями, своим отношением к жизни, родной земле, людям. Рассказы повидавших войну собственными глазами дополнялись и её внезапным вторжением в нашу мирную детскую действительность: то мальчишки подорвутся на минах или снарядах, то бывший полицай из тюрьмы вернётся и поселится где-то неподалёку, то накинет женщина чёрный платок, получив позднее сообщение о гибели мужа или сына. Помню безногого сапожника на тележке, отталкивавшегося от земли плоскими деревяшками, людей с пустыми рукавами, безногих на самодельных деревянных протезах, да и слепых, с изуродованными лицами.
Совсем тихо, с оглядкой, но говорили люди и о своих родственниках, приславших весточку из какой-нибудь дальней страны – Австралии или Канады. Почему-то эти люди, оказавшиеся там, за границей, на уровне наших детских, ещё бессознательных, чувств воспринимались нами как предатели Родины. Герои жили рядом, их место на родной земле – эта категоричность вырастала из пафоса победного настроя всей послевоенной жизни. Кроме этого, на слуху были истории о тех, кто отсидел за плен, но их жалели: взрослые, и мы, дети, их не осуждали, относились с пониманием.
В те годы, на рубеже 50-х-60-х годов, иные женщины ещё донашивали трофейную одежду. Но там, где я росла, в городке Люботин Харьковской области, таких было немного. Некоторым вещам, правда, мы удивлялись. Однажды мама вылечила моей старшей сестре ангину полоской бумаги, что осталась у соседки от немца-постояльца: её достаточно было обмотать вокруг горла, чтобы уже на следующий день воспаление снялось.
Мы знали, в каких домах на нашей улице немцы квартировали во время войны, кого, за что и где они повесили (люди об этом помнили хорошо), кого угнали в Германию…
Помню, как задушевно взрослые пели песни военных лет, собираясь по какому-либо случаю с роднёй или соседями. Мама и за домашними делами часто напевала «Синий платочек», «Враги сожгли родную хату», «Землянка», «Шёл солдат» и многие другие.
Мы, дети, даже девчонки, охотнее в те годы играли «в войнушку» и «в разведчиков», чем в самодельные, как правило, игрушки. В такие – военные – игры вовлекалась вся ребятня нашей улицы, мы делились на команды, старшие сами придумывали правила, которые мы, младшие, схватывали на лету и старательно выполняли. А однажды, в пору моего уже крымского детства, в 1966 или 1967 году, несколько дней мы не учились, потому что в замурованных подвалах старинной усадьбы немецкой колонии, в которой находилась школа № 1 посёлка Гвардейское Симферопольского района, оказался склад с немецкими снарядами.
С тех детских лет я и ощущаю войну как спутницу своей жизни, неотступно следующую со мной по жизненному пути и до сего дня. Не потому ли, когда я училась на историческом факультете Симферопольского государственного университета, все мои курсовые работы были посвящены именно воинской тематике разных эпох. Дипломную работу я писала по партизанскому движению в Крыму в годы Великой Отечественной войны. Во время работы экскурсоводом в Симферопольском бюро путешествий и экскурсий главными моими маршрутами стали экскурсии военно-исторической
