связь в русском языке глаголов «понимать» и «иметь». Смыслом можно овладеть (быстро понимать – «схватывать на лету»; близко русскому выражению «схватывать» немецкое erfassen или английское grasp).
Ещё часто с пониманием связываются такие действия, как обнаружение и углубление. С ними в описание герменевтической ситуации вовлекаются топологические категории внутреннего и внешнего (наружного). Понимание трактуется как распознавание чего-то спрятанного (тайного, сокровенного) за поверхностным и явным. Здесь видится корень метафор смысловой глубины и разгрызания ореха загадки.
Другой перифраз понимания мы находим в «прояснении» или «уяснении», что отсылает нас к семантике света и тьмы, а также тумана – расхожим метафорам истины и заблуждения. При этом вовлекается «в работу» упомянутый ранее образ пути, на котором можно достичь истины и с которого, наоборот, можно сбиться (заблудиться). Причём образ неясности здесь не обязательно должен оцениваться отрицательно, как и само понятие тайны. Туман, конечно, затрудняет видение дороги, но он может, уводя от привычной ясности, привести к какому-то новому открытию, о чём говорит нам знаменитый анимационный фильм Юрия Норштейна.
С семантикой пути связано и то, что понимание называют постижением смысла. Слово «постигать» тоже нуждается в этимологическом комментарии. Ряд родственных слов (настигать, застигать, достигать) обнажает пространственную семантику движения, приводящего к искомой цели. Постижение как поиск смысла и достижение как пространственное перемещение в пункт назначения семантически сближаются, и сам поиск смысла воспринимается как трудный путь. (Вот почему Гермес покровительствовал странникам). Если ряд родственных слов продолжить, мы обнаружим: недосягаемый, присяга, посягнуть (с беглым «т»). Здесь тоже выявляется семантика цели, прикосновения. Но можно вспомнить ещё родственное выражение, только без приставки – «стезя». В этом слове, проясняющем смысл корня, объединены семантика движения и семантика смысла, плана. Стезя не просто дорога никуда, а движение целенаправленное, осмысленное. Это и есть постижение и одновременно миссия, дело.
Ситуация непонимания и рождает необходимость в толковании. Первична интерпретация жизни, а не интерпретация текста, однако герменевтика, как филологическое ремесло, возникает именно перед «чужим лицом» непонятного текста. Толкование становится особой темой в связи с трудностями, недоразумениями, странностями, толками, мнениями (от мнить). С одной стороны, непреложно то, что сколько людей – столько и мнений; с другой стороны, стремление избежать бестолковости толкования делает важным различать правильные и неправильные мнения и ставит вопрос: что правит пониманием?
Герменевтика, как мы уже видим по краткому обзору обыденных представлений, – пограничное, межевое знание – в том смысле, что оно рождается всегда между своим и чужим. Так, герменевтика Августина Блаженного возникла при встрече античности
