назвал меня своим первым учеником и последователем. Павел Прищепа, командир разведки добровольной дивизии «Стальной таран», с бульшим правом мог носить звание первого ученика Гамова. Прищепа сразу поверил в него.
– Какие еще новости, Павел?
– Пока никаких. Аэроразведка не показала сосредоточения противника на нашем участке. Ты беспокоишься?
– Очень! Меня пугает безоблачность неба, тишина… Слышишь эти звуки, Павел?
– Птицы поют. Это плохо?
– Ужасно! Столько дней мы не слышали птиц! Когда запускают метеогенераторы, птицы немеют, звери замирают. Врагу самый раз напасть на нас, пока мы не укрепились на этом берегу. Так бы сделал любой грамотный военачальник. А они бездействуют!
– Известий об их действиях нет, – повторил Павел.
– На войне отсутствие новостей – очень неприятная новость, – сказал я со вздохом. – Пойдем в штаб.
Штаб разместился в небольшом особняке. В зале работали офицеры. Я прошел к генералу. Прищепа лежал на диване. Я присел рядом. В одном из недавних боев неподалеку от генерала разорвался резонансный снаряд. Прищепу трясло с такой силой, что сбежавшиеся санитары едва натянули на него тормозной жилет и еще минут пять возились, пока ввели жилет в противорезонанс. После такой вибрационной пытки обычно отправляют в госпиталь, но генерал не захотел оставлять дивизию. Он уверял, что чувствует себя неплохо. Леонид Прищепа принадлежал к здоровякам. Но что до выздоровления далеко, мы все понимали.
Он повернул ко мне темнощекое, темноглазое лицо, встопорщил седые усы. Он здоровался улыбкой – разумеется, только с близкими. Я принадлежал к самым близким из его подчиненных.
– Холодно, генерал? – спросил я. Все вытерпевшие сильную вибрацию долго страдают от недостатка тепла.
– Не холодно, а зябко. Что на позиции, Андрей?
– Полное спокойствие.
– Тебя это тревожит?
– А как иначе? Такая невозмутимость – загадка.
В комнату – как всегда, очень быстро – вошел Гамов. За ним показался Павел Прищепа. У Гамова зло сверкали глаза. Павел был бледен.
– Новая беда, полковник? – спросил Прищепа.
– Пусть скажет ваш сын!
Павел способен запоминать сводки и сообщения наизусть. Дар из кратковременных, на часы, в особо важных случаях – на сутки. В пределах этого времени он излагает известия, словно читая их. Внятно отчеркивая запятые и точки, он передал свежую радиограмму из Адана. Патина не вынесла удара соединенных армий и запросила сепаратного мира. Вилькомир Торба объявил, что не хочет подвергать военным разрушениям свою прекрасную страну. Он переоценил могущество Латании. Председатель Маруцзян обманул его, выставив не профессиональную, а добровольную армию. Надежды на победу нет. Великодушный президент Кортезии господин Аментола заверил его, что никто из сложивших оружие патинов не подвергнется репрессиям. Блюдя достоинство своего
