ужасом увидели, как впереди взвился чудовищный столб дыма и пара и в нем неистовствовали молнии. Вода, ставшая огнем и дымом, – страшное зрелище! Враги, конечно, использовали свою удачу. Не буду острить, что «Золотые крылья» неслись как на крыльях, хотя эта острота переходила из уст в уста. Но отступление «золотокрылых» после взрыва на энергоскладе иначе как паническим бегством не назвать. Они обнажили фронт – и на нас навалились гвардейцы Родера. Из дивизии второго эшелона мы внезапно стали передовой. И лишь то, что генералу Прищепе было не занимать ни храбрости, ни умения воевать, позволило нам удержать линию фронта. Мы отступали, фронт выгибался, но оставался непрерывным. А в самый трудный момент генерал получил телеграмму Комлина: Главнокомандующий приказывал немедленно отходить, чтобы не попасть в окружение.
– Как реагируем на приказ маршала? – спросил офицеров Леонид Прищепа.
– Бросим радиограмму в мусорную яму! – первым откликнулся Гамов. – А маршалу ответим, что после последнего метеоналета врага размыло все дороги назад. И потому нам легче отбросить родеров, чем отступать перед ними.
– Так и действуем! – одобрил генерал.
Вот так мы и действовали: отбивали натиск родеров, потом отодвигались на следующую подготовленную позицию.
Я поднялся на вершину холма. В стороне пролетел вражеский аэроразведчик. Ничто не показывало, что нашу позицию обнаружили. Утро было свежее и веселое. Внизу поблескивала Барта, до меня доносился тихий шелест быстробегущей воды, огибающей мысок между двумя холмами. Шла весна – нарядная и радостная. И веселость весны, и безоблачность неба, и беззаботный бег светлой Барты не радовали, а тревожили: было самое время для удара противника. Каждое утро начиналось с обстрела тяжелыми орудиями, с попыток сгустить в дождевые тучи все облачка, какие можно было собрать в окрестностях. Сегодня никакой активности и в помине не было. Это было грозное предзнаменование.
Ко мне подошел Павел Прищепа. Он все еще был в капитанском мундире, хотя нас с ним тоже повысили в званиях.
– Приветствую и поздравляю, майор! – сказал Павел.
– Приветствие принимаю, а поздравление – нет. Скорей приму соболезнование: дела наши плохи.
– Тогда послушай передачу из столицы.
Он протянул мне свой карманный приборчик с записью утренних новостей. Адан извещал страну, что на западном фронте положение ухудшилось: противник соединенными силами трех армий – Ламарии, Кортезии и Родера – потеснил нас из Ламарии. Наши дивизии героически сопротивляются, но натиск превосходящих сил врага не ослабевает.
– Ты поздравляешь с тем, что мы потеряли завоеванную Ламарию и скоро потеряем союзную Патину? Я верно понял?
Диктор сообщил, что в боях дивизия «Стальной таран» генерала Прищепы стала грозой противника. Ударные ее соединения под командованием полковника Гамова неоднократно срывали наступление врага. Добровольцы Прищепы и Гамова
