пришлось уйти вчера.
– Нет, я вовсе не обижен. Не говори Питу, но я занимаюсь деревом, только чтобы помочь ему.
Мы оба усмехаемся.
– К тому же он очень хотел тебя видеть. – В его глазах читается неподдельная печаль. Он знает, что Пит переживал все эти годы. – Не говори, что я сказал это.
– Твой секрет умрет со мной, – я провожу пальцами по рту, как бы застегивая невидимую молнию.
Туфли натерли ноги, я снимаю их и дотрагиваюсь до прогретого ковра из травы.
– Почему ты не на поле? – спрашиваю я.
– Я не играю. Мне нравится смотреть.
– На кого? – подшучиваю я.
– Ни на кого – на что. Я в спорте, как видишь, не силен, – он тыкает в складки на животе. – Но мне нравится смотреть, как играют другие. Говорят, если можешь удержаться от азарта – смотри соревнования, если нет – лучше воздержись. Я могу.
– Попробуй. Хотя бы разок.
– Не хочу все испортить. Мистер Арго редко отпускает Пита из мастерской – сегодня один из немногих вечеров, когда ему удастся поиграть.
– Ты очень хороший друг, Ленни, – говорю я и возвращаюсь в тот день, когда он, еще мальчишка, сидел на камне в ожидании друга. Ленни так предан Питу, что хочется обнять его, поблагодарить за то, что он был с ним, пока я не могла. – Я ведь могу называть тебя Ленни?
– Можешь.
– Так что, Ленни, ты в порядке?
– Хочешь знать, не бьют ли меня?
– В том числе.
– Нет, я теперь уважаемый член общины. Я ученик преподобного. Он лучший священник на планете.
– Прямо-таки лучший? – посмеиваюсь я.
– Лучший.
Пит замечает меня, и его рот расплывается в улыбке, он машет мне, и я отвечаю тем же, а потом я встречаюсь взглядом с преподобным. Он прищуривается, то ли от того, что не ожидал меня увидеть, то ли от закатного солнца – лицо серьезное и сосредоточенное, в нем ничто не дрогнет. Он возвращается к игре. Мяч летит в сторону ворот, но он перехватывает его и запускает в ворота противника. Пит не успевает его отбить.
Ленни завороженно наблюдает за игрой. От него веет непривычным спокойствием и теплом – как от умудренного жизнью старика. Странное чувство, но приятное. Он не похож на парня из старшей школы. Я помню, какими они могут быть, какими они были в школе в Буффало: дерзкими, самолюбивыми, порой жестокими, но это не про Ленни.
– Не веришь мне? – спрашивает он.
– Почему же, верю.
– Это правда. Отец Кеннел говорит на пяти языках, прочел больше книг, чем все, кто когда-либо жил в Корке… и, как видишь, ведет со счетом шесть – один в пользу своей команды.
– Он тебе нравится?
– Конечно, он всем нравится.
– И Питу?
– Пит предвзят в этом вопросе. Но он знает, что однажды я стану таким же.
– Таким же умным?
– Таким же священником.
– Ты слишком
