придёт время – и до них доберёмся!
– Это так, это так… – подтвердил его старый друг.
– Катя. Катя!
– Что, Вячеслав Александрович? – зашла помощница.
– Принеси нам «прессу»! И меня ни для кого нет! Только если Сам искать будет, поняла?
Катя согласно кивнула, переключила тумблеры связи на себя и отнесла шефу «прессу» – бутылку «Хеннесси», две хрустальные рюмки и нарезанный лимон с горкой сахара на блюдце. Шеф почему-то любил лимон посыпать сахаром перед закуской.
У Петрушенко на душе потеплело. Сколько они прошли вместе с Позловым. Каких только событий не пережили! Многие их товарищи сломались и «сошли с дистанции»…
Угостив гостя и обменявшись новостями о делах семейных, Вячеслав Александрович, прощаясь, напомнил ему:
– Человеку твоему любые деньги и «зелёная улица», понял? Обращайся в любое время. Незамедлительно!
***
– Старший сержант Кудра! Старший сержант Кудра! – истошно орал в коридорах общежития контрактников посыльный. Генку растолкал его сосед по кубрику, и тот высунулся в коридор:
– Голос сорвёшь, служивый! Чего надо?
– К командиру части вас, товарищ старший сержант, – обратился к нему присланный из штаба срочник, – в шестнадцать ноль-пять быть со всеми личными вещами. По тревоге куда-то выезжаете. И ещё один с вами, из пятой роты…
– Ты что, охренел?! С какими «всеми личными вещами»? Я что, верблюд? И телик с собой взять, и холодильник, и весь зимний гардероб?
– Я не знаю, мне так сказали передать, – развёл руками солдат.
– Ладно, топай! Разберусь…
Собрав самое необходимое в РД, Генка Кудра остальное своё барахло перепоручил соседу, надеясь вскоре забрать его с ближайшей оказией. Комп было особенно жалко оставлять, он на него чуть не две зарплаты ухайдокал! Отъезжающий и понятия не имел, что видит сослуживцев и свой кубрик в последний раз…
Глава IV
Бункер
Раненый пришёл в себя от новой боли. Клёпа по-изуверски небрежно отрывал присохшие к ранам бинты, на которые Дед явно не поскупился. От такого испытания разболелась голова и затошнило. Как только раны были освобождены, медик озадаченно присвистнул. Ощупав распухшую, словно бочонок, и посиневшую ногу, он кивком подал знак присутствующим выйти за ним. Из-за переносной перегородки несчастный едва уловил озабоченную речь эскулапа:
– Саныч, операция нужна срочно! Иначе ноге кирдык – или ампутировать, или он сам скоро загнётся. Я возьмусь, если… Саныч… помощники… кто…
Голос Клёпы бубнил всё глуше, и Лёха больше ничего не смог разобрать, но из услышанного стало ясно, что дела его совсем плохи, а Сову звать Санычем. Тут на него волной накатило сильнейшее удушье, от которого он в панике закричал подойти к нему хоть кого-нибудь. Прибежала Мать, которую все
