злым лицом, красным, как помидорина.
– Юная леди, мой долг – осведомить вас! – прогремел он. – В город вернулась преступница, известная, как Та Самая Брукса! Она без разбору пьет кровь и разводит произвол! Очевидно, она еще и не только убийца, но и ведьма, а магия – зло! Она как раз пробегала здесь, а я не… гм… не догнал. Вы должны были видеть ее! Высокая, страшная, сразу видно – сбежала из лаборатории… Там ей и место. Мы…
– К сожалению, я не видела никого, – невинно поморгала чистыми, как слеза младенца, глазками Диди, смущенно поправляя очки. Сама доброта и честность. Этот трюк почти всегда срабатывал на учителях в интернате. – Мне казалось, полиция должна чуять магию за километр и без помощи слабых беспомощных граждан вроде меня…
– Очень жаль, – сконфузившись, выдавил полицейский. – Что ж… Увидите – сообщите… в участок. До свидания.
– Всего наилучшего! Надеюсь, вы ее поймаете!
Едва полицейский слился с толпой ждущих на остановке, Диди бросилась к незнакомке. Она сгорала от любопытства. Чупакабрик, тоже повеселев еще сильнее, побежал за ней, не опрокинув при этом ни одного пакета.
Брукса стояла, опираясь спиной о холодную стену, и судорожно дышала. Видимо, погоня была нешуточная. Пальцы девушки, нервно теребившие растрепавшуюся прядь, чуть дрожали.
– Привет!
Брукса резко повернулась к ней и тут же облегченно выдохнула.
– А. Это ты. Я-то думала…
– Ты думала, это полицейский? – усмехнулась Диди. – Я сказала, что никто поблизости не пробегал.
– А он?
– Ушел.
Брукса мгновенно расслабилась, непринужденно отлепилась от стены и оценивающе ее оглядела:
– Ну, такой дурнушке кто угодно поверит.
Диди скрестила на груди руки, краем глаза подмечая рычащего Чупакабрика.
– Кто бы говорил.
Брукса грозно сощурилась и рывком стянула маску с лица. Диди прижала ладонь ко рту, чтобы не завизжать.
Ее рот был раза в два шире нормального, а клыки – громадные, как у волкодава. Брукса была по-настоящему жуткой.
Но что-то в ней невольно притягивало.
– Ну и как, разве я не красивая?
Голос девушки опутывал тонкими призрачными нитями, мутил сознание и проникал в самое сердце. Диди видела только пару раскосых карих глаз с безупречными стрелочками и разрезанную улыбку в белом тумане. Ее язык чуть сам собой не сказал «да», когда в кончиках пальцев закололо. Диди резко вскинула руки и уставилась на них, рассеяв окутавший ее туман. Ее руки горели. А в ушах стучал робкий голосок маленькой девочки, только потерявшей отца: «Разве я не красивая?». И гулкий, громогласный ответ, слившийся с хохотом: «Нет!».
Нет, Диди никогда не была красивой. У нее были обычные каштановые волосы, обычные глаза и даже родинка над губой, которая нормальным людям придает аристократический вид, была какая-то обычная. Довершали образ очки, которые она носила класса с пятого.
