у него был прилипший кусочек мяса. – Но вот беда: я опоздал. Фрид уже сделал ноги. – Схенкельман отпустил Яниса, да так внезапно, что тот едва не потерял равновесие. – Радуйся, – продолжал он, – что я всё тебе рассказал. За это ты мог бы вести себя повежливее. Если б не я, ты бы так и ждал своего Фрида. Еще много-много дней. До скончания времен. – Он ухмыльнулся. – Как собачонка!
Янис до боли сжал кулаки.
– Ударить меня хочешь? – спросил Схенкельман.
Лока залаяла на него. А потом на Яниса, так же громко и испуганно. Янис опустил руки, развернулся и быстрым шагом пошел к хижине.
Одежда лежала у кровати. Янис надел носки, штаны и рубаху. Ботинки стояли у двери. Старые стоптанные ботинки Фрида – они были слишком велики Янису, поэтому в их носы была набита ветошь. Два потрескавшихся ботинка с растрепанными шнурками стояли на месте, как и каждое утро. И стало вдруг совершенно ясно, что Фрид вернется. Не может не вернуться.
Схенкельман у костра продолжал балаболить:
– Сколько тебе лет? Одиннадцать? Одиннадцать минус девять будет два, всё сходится. Когда он тебя забрал, тебе было два года.
Янис сунул ноги в ботинки и пулей вылетел из дома.
– Неправда! – крикнул он Схенкельману. – Я помню, как мы поселились на горе. Помню! Мне тогда было пять лет. – Он замолчал. – Или шесть. Да! Шесть!
– Так я и думал, – ответил Схенкельман. – Фрид много лет таскал тебя за собой с места на место. Ему нигде не были рады. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось… – Схенкельман окинул взглядом двор, – удалось отыскать вот это.
– Замолчи! – проорал Янис и пустился бегом мимо хижины, к поленнице и тропинке, ведущей на гребень горы.
– Великая хворь! – крикнул Схенкельман ему вслед. – Вот где ложь. И тайное место, где можно всё обменять на всё, – тоже!
Янис карабкался вверх по крутой тропе.
– Это всё враки Фрида! – кричал Схенкельман. – Он тебе голову морочил!
Ты тогда был на один зубок. Маленький и тощий. Но сейчас…
На склоне, высоко над хижиной, росла кривая сосна. С одной стороны ее ветки опускались до земли. Янис на четвереньках подполз под дерево и сидел, сжавшись в комок, у самого ствола.
Зря он ушел. Теперь Схенкельман может там хозяйничать как хочет, и никто ему не помешает. Может совать свой нос куда ему вздумается. Возьмет и перебьет все бутылки для зелья. Или выгребет последние остатки каши. Или самое страшное: повалится на кровать и заснет, положив свои грязные сапоги прямо на кроличье одеяло. Но что бы он там ни вытворял, Янис отсюда не уйдет. Схенкельман слишком много говорит. Он засоряет твою голову словами, пока ты не сойдешь с ума. Тут, наверху, спокойнее. Янису нужно собраться с мыслями. Он знает, где правда. Он знает, откуда он. Фрид никогда этого не скрывал: он рассказывал, что произошло, когда Янис его просил, а иногда, если все дела были сделаны, и сам заводил этот разговор.
Во время своих странствий пришел Фрид в одну деревню и услышал,
