конторах. Когда я обещаю заботиться о ней, отвечает с улыбкой: «Позаботься о себе, Мэверик».
В последнее время она стала говорить: «Позаботься о своем сыне». Не сомневается, что я отец ребенка. А вот я в этом не уверен.
– Не понимаю, что мы здесь делаем, – бормочу я. – Он не от меня.
– С чего ты взял? С того, что вы с ней всего один раз покувыркались? – спрашивает мама. – Этого вполне достаточно, Мэверик.
– Аиша клянется, что это ребенок Кинга. Они даже назвали сына в его честь.
– Ага, но на кого он похож? – усмехается Ма, и я затыкаюсь. Тут она меня подловила. Поначалу Кинг-младший ни на кого не был похож. По мне, все новорожденные выглядят как пришельцы. Но через пару недель глаза, нос и губы у пацана стали точно как у меня. Ничего от Кинга не отыскать, да и с матерью сходства никакого.
Вот почему Кинг порвал с Аишей. А она решила доказать ему, что это не мой ребенок, и попросила сделать тест. Теперь ждем, что доктора скажут. Не знаю, каким я должен оказаться невезучим, чтобы младенца объявили моим.
У меня на поясе пищит пейджер, на экране появляется номер мистера Уайатта, у которого дом рядом с нашим. Раз в неделю я стригу его лужайку. Наверное, и сегодня хочет позвать; отзвонюсь попозже.
Ма смотрит с улыбкой.
– Небось, таким важным себе кажешься с пейджером, да?
– Да ну нет, мам, – смеюсь я, хотя вообще-то шикарная штучка, купил два месяца назад. В голубом прозрачном чехле – супер.
– Как движется твой бизнес, сколько лужаек косишь? – спрашивает Ма.
Думает, я одними лужайками зарабатываю. Нет, конечно, лужайки приносят деньги, но толкать дурь куда выгоднее. Стрижка хороша для отвода глаз: всегда можно сказать, что купил новые кроссовки или шмотки задешево на толкучке, а не в магазине. Все равно не по себе, что приходится родной матери врать.
– Да ниче так, – отвечаю, – с десятком уже управляюсь. Хочу до холодов заработать побольше.
– Не волнуйся, потом что-нибудь еще подыщешь. Детишки обходятся недешево, но ты справишься.
Мне не придется справляться. Это не мой ребенок.
Дверь с улицы распахивается, и на пороге приемной появляется миссис Робинсон. Оборачивается и кри- чит:
– Давай, живей тащи свою задницу!
Закатив глаза, следом входит Аиша. На плече у нее сумка с младенческими вещами, а в руке автолюлька, где спит виновник нашей встречи. Кулачок прижат к щеке, лобик нахмурен, будто тяжело задумался о чем-то.
– Привет, Фэй! – бросает миссис Робинсон. – Извини за опоздание.
– М‐м-м… – тянет Ма в ответ, и непонятно, то ли одобрительно, то ли осуждающе. Затем поворачивается и выжидательно смотрит на меня. Я таращусь, не понимая. – Уступи Аише место! – подсказывает она.
– Ах да, виноват… – Я вскакиваю со стула. Ма не оставляет надежды воспитать из меня джентльмена.
Аиша молча садится и ставит люльку у себя в ногах. А у Ма случается
