еще! – фыркаю я.
– Правда есть правда… Надолго его взял?
Я присаживаюсь на край дивана, перекладываю Малого и снова сую ему бутылочку.
– А хрен знает. Аиша с матерью нам его подкинули.
Дре опускает конец бутылочки.
– Не торопи его. В каком смысле подкинули?
– Мы отошли сменить ему подгузник, вернулись, а их и след простыл.
– Ни… фига себе! – Ругаться при Ма Дре не решается. – Вы их искали?
– Домой к ним сразу поехали, там никого, – отвечает Ма. – Да чего еще ждать от этой стервы Йоланды?
– Ну и ну! – говорит Дре. – Что ж, ясно. Если нужна кроватка, так от Андреаны еще цела, и коляска тоже. Занесу вам попозже.
– Вот спасибо, племянничек! – Ма берет с дивана свою сумочку. – Схожу-ка я за обедом к Рубену, готовить что-то совсем нет настроения. Ведите себя тут прилично!
– Хорошо, – отвечаем мы в один голос. Хотя кузену уже двадцать три, мою Ма он слушается беспрекословно.
Она уходит, и Дре присаживается ко мне на диван. Наблюдает, как Малой сосет бутылочку.
– Ну ты прям настоящий папаша, Мэв.
– Самому не верится.
– Понятное дело. Отцовство, оно такое. Зато теперь я и представить себе не могу, как жил бы без моей крошки… хоть и бедовая она – ого-го.
– Скажешь тоже, – смеюсь я, – ей же всего три годика.
– Да она уже думает, что знает все на свете, и лезет во все дыры! Говорят, трудно с двухлетками, а ни хрена подобного – с трехлетками не сравнить. – Он вздыхает. – Как же я буду скучать по ним, когда у Киши снова начнутся занятия.
В позапрошлом году Киша перевелась учиться в Маркхэм и забрала Андреану с собой. Всего пара часов езды, и Дре навещает их по выходным, а сам из Садового переехать не может, надо помогать тетушке Ните: дядя Рэй год назад слег с инсультом.
– Держись, браток, – подбадриваю я. – Через год Киша получит диплом, в июле поженитесь…
– Возню со свадьбой еще надо пережить, – ворчит он и кладет мне руку на плечо. – Ну как ты вообще?
Да никак, если честно. Мою жизнь словно миксером взболтали, ничего не поймешь. Теперь я внезапно чей-то отец, хотя мне и своего собственного не хватает.
Ничего, как-нибудь выдюжу. Сдохну, а не сдамся!
– Да справляюсь помаленьку.
– Тут поневоле сдрейфишь.
– Кого мне пугаться, грудного младенца?
– Того, что с ним связано. Я сам слезу чуть не пустил, когда в первый раз взял на руки Андреану. Такая красотка, и вдруг – моя собственная, и мне за нее отвечать.
Я гляжу на своего сына и, черт побери, чувствую то же самое.
– Решил тогда, что стану самым лучшим отцом, какого она заслуживает, – продолжает Дре. – Пришлось резко взрослеть… вот и тебе придется.
– Да я вроде как и не маленький уже.
– Ах да, извини. – Дре поднимает ладони. – Ты же и впрямь уже мужчина… такой взрослый, что крысячишь у нас
