нехорошие ожидания! Сможете?
И он похоронил.
5. Трын-трын
Стакан опустел. Киш открыл глаза и упёрся руками в подлокотники, чтобы подняться, но внимание скользнуло дальше – к окну, а точней, к надписи на стекле, которая уже тридцать секунд висела в нижней части стеклопакета. Окно – последняя разработка Kaleva («…не интересуются погодой – готовы к любой!») – предупреждало, что кто-то пытается заглянуть в квартиру с уровня тротуара. Ориентировочный цвет глаз – тёмно-карий.
Вставать и выглядывать во двор было и лениво, и опрометчиво. Киш вывел на поверхность стеклопакета вид из окон первого этажа, где жил ещё один приверженец калевского стиля, как пространства идей и идеалов. На тротуаре, действительно, задрав голову, стоял человек в тёмном костюме. Брюнет. Полное лицо с усиками казалось незнакомым. Лет тридцать пять.
«Довольно крепкий парень», – отметил Киш и снова пообещал себе спортзал. Позади, метрах в десяти, ещё несколько. Судя по всему, охрана. Человек нетерпеливо выругался. Киш точно никогда не видел этого типа. Но, кажется, о нём слышал.
Вздохнув, он побрёл в прихожую, а затем спустился во двор.
– Добрый вечер, вы ко мне?
– К тебе, – подтвердил крепыш и шагнул навстречу. Парни в темноте шагнули вслед за ним. – В общем, так, парень, не делай глупостей, трын-трын. Всё закончено. Больше к Варваре ты не подъезжаешь и не подкатываешь. Ты меня, трын-трын, понял?
Киш вздохнул.
– И не вздыхай, – запретил усатый. – Что ты мне тут, трын-трын, вздыхаешь? Я что приехал твои вздохи слушать? Нашёлся вздыхальщик, трын-трын! Я таких, трын-трын, вздыхальщиков знаешь, сколько перевидал? Трындовую кучу! И где они все?
– Где? – кротко спросил Киш.
– Тебе, трын-трын, лучше не знать! Ты мне тут зубы не заговаривай, трын-трын. Ты меня понял или нет?
– Я почему-то представлял вас толстым, – задумчиво брякнул Киш.
Эта мысль вслух неожиданно не оскорбила крепыша, а заставила расплыться в улыбке.
– Я и был толстым, – сообщил он довольно. – Целый пуд скинул, въезжаешь? Шестнадцать кило, не фунт изюма, трын-трын! Знаешь, как? Все эти диеты-шмуеты – полная трын-трын. Водка и секс, секс и водка. Через две недели пуза, как не бывало, усёк?
Киш понимающе кивнул, как бы показывая, что берёт этот могучий метод на заметку, и чуть снова не брякнул: «Вам бы ещё перестать трындеть».
– Так ты меня понял? – бывший толстяк вернулся к основной теме.
– Ещё бы, – кивнул Киш. – Водка и секс. Секс и водка.
– Я про Варвару, – грубо поправил его мастер последних предупреждений, – для тебя её больше нет. Ясно, трын-трын?
– А что тут может быть неясного? – мягко удивился Киш.
– Не-е-ет, ты, трын-трын, не увиливай, а то потом будешь говорить, что не понял. Хочу, трын-трын, услышать от тебя «Я тебя понял».
– «Потом» – это когда?
– Ты
