неожиданно осознал, что тоже влюблён.
Сначала его это огорчило. У Одинцовой был колоссальный выбор, и Гриша терялся на фоне парней из старших классов. К тому же Варвара, или как она любила себя называть – Барбара Оди, жёстко игнорила всех одноклассников, в ряды которых входил и Гриша. Поэтому Рублёв решил выложиться на все сто, чтобы завоевать королеву своего сердца.
Собрав в кулак всю мощь своей фантазии, Гриша старался выделиться из унылого строя неудачников. Но его гениальные попытки привлечь внимание Варвары проваливались одна за другой. Она по-прежнему не желала видеть в нём человека, обидно записав в разряд ходячей мебели.
Только Гриша не сдавался. Сегодня он намеревался устроить грандиозный салют в честь королевы своего сердца прямо в кабинете химии. Нужные реактивы были подготовлены, оставалось только дождаться, когда придёт Варвара.
Услышав голоса, Гриша выглянул из кабинета, стараясь слиться с кроной фикуса, стоявшего в простенке у двери. Варвара шла по коридору с завучем, а за ними плелись две неразлучные подружки и по совместительству свита Одинцовой – Катя и Маша. Пышная фигура Рогнеды Игоревны с высоким бюстом на фоне изящной Барбары смотрелась особенно невыгодно.
– Рогнеда Игоревна, я же бренд школы, – донёсся полный обиды голос Варвары.
– Я в курсе, Одинцова, – в густом контральто завуча послышалась печаль. – Но победа на городском конкурсе красоты не решает твоих проблем с оценками.
– Рогнеда Игоревна, вы даже не представляете, сколько денег родители отвалили за репетитора по химии! Мне нужна только пятёрка, – капризно нахмурилась Варвара.
– Одинцова, чтобы получать пятёрки, одного лица мало, нужны знания.
– Ну, Рогнедочка Игоревна! Ну, миленькая, – запели сзади Катя и Маша. – Ну, пожалуйста!
– Хорошо. – Лицо завуча смягчилось. – Варвара, сделаем для тебя исключение.
– В журнале будет пять? – скромно потупилась Одинцова.
Рогнеда Игоревна хищно улыбнулась:
– Готова к итоговому тесту?
Лицо Варвары, изобразив сложную гамму чувств, основным из которых была досада на непонятливость завуча, просветлело в горьком смирении перед жестокой реальностью бытия. Свита за её спиной тихонько зароптала, но тут же заткнулась под мимолётным взглядом Рогнеды Игоревны.
Гриша, оставив дверь кабинета приоткрытой, на цыпочках метнулся к лабораторному столу. За его спиной раздался булькающий звук, будто кто-то полоскал горло. Гриша покосился на подвешенную у окна клетку, в которой взволнованно переминался с ноги на ногу белоснежный какаду. Заметив, что на него смотрят, попугай поднял хохолок и проскрежетал:
– Эрнест хороший. Эрнест хороший. Птичка.
– Угасни, птичка, – прошептал Гриша и пригрозил ему кулаком. – А то все перья повыдергаю.
Эрнест оскорблённо свистнул и повернулся к нему спиной. Гриша зажёг спиртовку, над которой была закреплена большая колба, наполненная смесью реактивов. Попугай, услышав шум, встревоженно повернулся, посмотрел на пламя спиртовки сначала одним глазом, потом другим. И вдруг заметался по жёрдочке, пронзительно вереща:
– Пожжжар! Пожжжар! Пожжжар!
– Заткнись, предатель, – шикнул на него Гриша.
Неожиданно высокий язык пламени лизнул колбу. Содержимое забурлило, шипя и брызгаясь. Гриша принял позу возвышенной задумчивости. Сейчас войдёт Варвара и…
Дверь распахнулась. Рогнеда Игоревна застыла на пороге, топыря руки в попытке закрыть собой учениц. Её могучий рык трубно пронёсся по школе:
– Рублё-о-о-ов!
И тут мощно рвануло! Пламя ударило во все стороны. Гришу отшвырнуло к стене. Зазвенели осколками окна. На лабораторном столе загудела, плюясь искрами, огненная лужа. Пламя с треском перекинулось на шторы. Истерически захохотал какаду и тут же умолк, забившись в клетке. Кабинет заволокло дымом.
Глава 2. Золотое яйцо
Чёрный лимузин с тонированными окнами мчался по Рублёвскому шоссе, окружённый стайкой машин сопровождения. На капоте лимузина вместо автомобильной эмблемы сияло благородной бронзой яйцо.
Василий Рублёв, в одиночестве расположившийся в просторном салоне, снисходительно поглядывал на проносящийся за окнами город, залитый майским летним солнцем. Радость наполняла его, заставляя счастливо улыбаться в предчувствии приятного будущего.
Он открыл бар, наполнил минеральной водой бокал на тонкой ножке и легонько стукнул им о телевизор, салютуя самому себе. На экране крутилась закольцованная запись, и Василий не уставал любоваться своим триумфом.
Камера
