style="font-size:15px;"> – Тодор? – не поверил я, как крестьяне могли среагировать на такое волшебное слово. Сказал бы проще, что помогают нам, потому что мы за них воюем, освобождаем из-под турецкого ярма. Что благо они совершают, помогая русским солдатам.
– Ага. Тодор. Не знаешь такого? – то ли шутил казак, то ли серьезен. Не мог понять. Весь он подтянулся. Зазвенел струной. И брынза из рук куда-то делась и бурдюк. – Тодор – самое волшебное слово.
– Тодор, Тодор, – затвердили крестьяне, оборачиваясь, услышав знакомое слово.
– Видишь? Тодор!
– Нет, – честно признался я. – Не знаю я такого волшебного слова.
– А я – знаю. Один из лидеров апрельского бунта. Да не смотри так. С весны мы с отрядом здесь. Как восстание у болгар началось, так мы из Сербии двинулись помогать. Славяне же. Христиане. Отчаянный народ воевал за свое освобождение с кремневыми ружьями и вилами против регулярных частей низана. Тодор да Георги пытались их повести. Не получилось у них. Люди они хорошие, но не военные. Жаль. Люди тысячами гибли. Да ты сам их видел, которые к русскому корпусу прибились. Толпа необученная, хоть и отважная.
Нужно было это обдумать. Я закрыл глаза.
Тодор, значит. Значит, золото теперь не в цене?
– Вот и гарно.
– Гарно? – машинально переспросил поручик.
– Красиво. Хорошо в нашем случае, – пояснил я.
– Да. В нашем случае как раз все гарно. – Граф мрачно шутил, но мне нравилось. Духовитый. Не пропадет, должен выкарабкаться. А главное, похоже, что вышел из своих грез – находится в миру. Эх, други мои! Где вы сейчас? Поняли, что не погиб и с графом ушел в туретчину? Гриц наверняка каждый метр проползает, отыщет все следы и в схрон наведается. Там и весточку оставит, если не начнет сразу рыскать. Ох, Сашко. Как же жалко тебя. Как я в очи дывиться родителям буду, да вдовам, что ты так любил.
– Шуткуешь[34]? Поправляешься, значит.
– Да, – протянул Иван Матвеевич и закашлялся, – гарно шуткую.
Я покачал головой. Не понравился мне кашель поручика. Еще чего не хватало.
– Отдохни, но в грезы не уходи. Лежи спокойно. Не шевелись. Шашка твоя под соломой.
Поручик зашевелился, нащупал шашку, благодарно кивнул. Молчит. Наверное, все силы потратил.
Уловил ухом глухой лай собак. А вот и звонко завелась. Так только мелкие могут, у них норов особый. Значит, село неподалеку. Арба стала поворачивать, заскрипели на оси колеса. Один из крестьян спрыгнул и вскоре пропал из виду.
Второй кое-как объяснил поведение друга своего:
– За лопатами пошел, могилы рыть. Сперва, этих закопаем, потом ко мне домой. Помыться вам нужно, одежду постирать, покушать, – повернувшись, он заговорщически подмигивал. – Тодор?
– Тодор, тодор. Лекаря бы нам надо.
Болгарин не понял.
– Вино червено[35] есть. Раке. Брынза! А мамалыга какая. У меня женка лучшую готовит.
– Лекарь? –
Шуткуешь – шутишь.
Червено – красное.
