рабочих, не говоря уже о том, что время выполнения трудоемких операций сокращается в разы, если не в десятки раз. А время – деньги.
– Хм, признаться, я был уверен, что ты разоришься на этой авантюре, Сол, – усмехнулся представительный джентльмен с умным, обрамленным бородой лицом и резко контрастирующими с его обликом озорными, мальчишескими глазами. – Уж больно много ты вбухал в свою машинерию.
Из длинного хобота конвейерного погрузчика в горловину ямы русского броненосца лился черный угольный поток.
– Я и сам этого побаивался, Ник, – усмехнулся его собеседник. – Но уже два месяца назад я добился рентабельности по текущим операциям. Многие шкиперы, знаешь ли, ценят скорость, с которой мои малышки забивают их бункера.
Несмотря на то, что оба они использовали привычные американские имена, общались собеседники на чистом русском языке.
– Но сейчас ты, похоже, полностью отобьешь свои вложения. Никогда бы не подумал, что такую ораву можно загрузить углем и нефтью всего за три дня. Полагаю, адмирал Макаров сполна оценил твою расторопность?
– Это коммерческая тайна, мистер президент сената, – усмехнулся мистер Кац. – Ты сможешь ознакомиться с моей налоговой декларацией… Так что – да. Я взял с них тройную цену и уже через неделю смогу досрочно погасить все кредиты.
– И будешь продолжать стричь купоны, – усмехнулся президент Ник.
– Вряд ли, – не согласился Сол. – Уголь – это коммерция. Но большой уголь – это уже политика. А я только что перешел от просто угля к большому. Пятьдесят тысяч тонн, бункеровка целой эскадры с угольщиками – это уже другой уровень, мой друг.
– Политика… – Ник нахмурился. – Ты не думал сам пойти в политику?
– Думал, – кивнул Сол. – Собственно, теперь у меня не будет другого выхода. Благодаря этой эскадре я забрался слишком высоко, и мне теперь будет довольно больно падать. Я просто вынужден играть в эти игры. Ты хочешь спросить меня о том, что я думаю о русском царе, Ник?
– Нет, Сол, – вздохнул тот. – Честно говоря, я собрал о нем уже столько информации, что несколько растерян. Я привык рассматривать его как недалекого, самовлюбленного, капризного вельможу, врага свободы. Но сейчас я просто не знаю, что о нем думать. Кроме того, в настоящий момент меня больше беспокоят поползновения парней с континента. Может быть, они и отрекаются от тирании на словах, но их дела… Я боюсь за будущее Гавайев и их народа.
– Тогда мы беспокоимся примерно об одном и том же, – кивнул Сол. – Саквояжники уже начинают облизываться на мои и твои острова, Ник, на этих славных людей… Мне это не нравится. Боюсь, если мы не примем срочных мер, они подомнут под себя эту территорию и… Нет, какое-то время мы продержимся. Отбились же «Эл-Эй Севен» от мистера Рокфеллера, но…
– Ходят слухи, что это ты помог им отбиться, – усмехнулся Ник.
– Не стану скрывать, –
