который приходил. Бабушка пойдёт к нему ругаться, потом ей плохо будет, давление, сердце. Он на самом деле неплохой человек, просто нервный очень.
– Заметил.
– Не скажете бабушке? – пискнула заступница здоровенного мужика в растянутых трениках, который уж точно не нуждался в защите почти инопланетного существа.
– Я подумаю, – невольно усмехнулся Александр.
Было в этом «не говорите бабушке» что-то такое… наивное, детское, забытое им за давностью лет и ненадобностью. Когда-то он тоже боялся расстроить бабушку, хотя, конечно, без устали расстраивал мальчишескими, а после юношескими выходками.
– Послушайте, – решил задать он вопрос, который отчего-то не давал покоя. – Всё-таки, Анна, Аня или Анни? По документам Анни, я знаю, а в формальном и неформальном общении?
– Анни – карельский вариант имени Анна.
– Ну, а друзья, учителя, молодой человек, как называют?
– У меня нет друзей… и молодого человека тоже, все остальные называли и называют Аня, бабушка говорит, что это меньше меня выделяет…
Интересно. Меньше выделяет?.. Как имя, пусть и слегка необычное по звучанию, может выделять, и главное, с каких пор это стало пороком для молодой женщины, девушки? Разве стремиться к тому, чтобы заметили, выделили – не основная черта женского пола? Если бы это было не так, индустрия красоты и потребления загнулись бы в корчах.
– Хорошо, а если откинуть мнение бабушки? – продолжил давить Александр.
– Откинуть мнение бабушки?..
– Откинуть. Это просто. Анна, Аня или Анни?
– Анни, тогда Анни. Так назвала меня мама…
– Приятно познакомиться, Анни, – он проигнорировал воспоминания о Марте. – Приятно познакомиться, Александр. Близкие люди называют меня Саша.
– Близкие?.. – растерялась Анни.
– Мы можем ими стать. На какое-то время, – выдохнул Александр, встав вплотную к стройному телу.
Он наблюдал, как расширяются глаза у стоящей рядом, совсем близко, на расстоянии дыхания. Видел, как ветерок колышет прядь светло-русых волос у виска, что светло-карий цвет радужки словно покрыт янтарной крошкой у зрачка, и от него разбегаются тёмные лучики, на бледном лице проступают веснушки, почти невидимые глазу, медовые. И губы, розовые и пухлые, какие-то… невинные губы, нецелованные, будто по внешнему виду это возможно определить.
– Простите? – отшатнулась Анни, отошла на крошечный шаг и посмотрела хмуро на Александра.
– Прошу прощения, забылся, – одёрнул себя Александр.
Буквально выдернул из вязких фантазий, в которые успел погрузиться за несколько секунд настолько глубоко, что реальность со сквером, деревьями, листвой и горько пахнущими астрами хлестнула наотмашь.
– Я пойду домой, – тихо ответила Анни. – Обед надо… и… я пойду.
– Я провожу, – поставил он в известность,
