Сама постановка вопроса о деятельностной природе культуры задавала направление мысли в сторону выявления генетических проблем ее перманентного порождения и диалектического самовозобновления[40]. При этом дополнительными импульсами для актуализации этой идеи в научных поисках Маркаряна вполне могли выступить и освоение достижений американской культурантропологической мысли, и дискуссии конца 1960 – начала 1970-х гг. (в том числе по проблемам этногенеза на страницах журнала «Природа»), и весьма возможное знакомство с опубликованной в 1969 г. в «Вопросах философии» статьей Ст. Лема «Модель культуры», представляющей собой фрагмент одной из глав его книги «Filozofia przypadku», в которой обосновывается стохастическая концепция культурогенеза[41]. Сыграла здесь, видимо, свою роль и имевшаяся терминологическая матрица – «-генез»: если изучаем антропогенез, социогенез и этногенез, то в этой связи следует рассматривать также и культурогенез.
Системно-генетическая стратегия исследований культуры
В рамках философско-культурологического направления в изучении культурогенеза узловое основополагающее значение имеет работа Э. С. Маркаряна «О генезисе человеческой деятельности и культуры». В этой работе 1973 г. Маркарян, по сути, реанимирует генетизм как концептуальный подход, позволяющий объяснить, «обнажить “сердцевину” изучаемого явления и понять основные причины его возникновения»[42]. По мнению Э. С. Маркаряна, генетическое объяснение явления занимает совершенно особое место в ряду иных типов научного объяснения. Это обусловлено тем обстоятельством, что генетический подход позволяет рассмотреть объект исследования «в естественно чистом» виде; в таких его простейших и выражающих самую суть явления связях и отношениях, уловить которые становится гораздо более трудным или вообще невозможным при анализе его более развитых состояний[43]. Для генетического объяснения культуры и человеческой деятельности Маркарян привлекает данные общей теории систем, теории организации, кибернетики и ряда других новых на тот момент синтетических дисциплин. В связи с этим он предлагает разрабатывать основы системно-генетических исследований, призванных, по его мнению, выразить синтез системного подхода с принципом генетизма. При этом он рассматривает системно-генетическое исследование как одно из частных проявлений системно-исторического типа исследования[44], а генетизм – как одно из проявлений историзма[45].
Культурогония и культурогенез: к проблеме зарождения культуры
В этой связи Э. С. Маркарян специально подчеркивал методологическую роль системно-генетического анализа проблем генезиса культуры. Имея самостоятельную ценность, подобный анализ позволяет понять суть данного явления и создает необходимые теоретические предпосылки для исследования его развитых
Примерно таким же было и развертывание мысли В. фон Гумбольдта, который, опираясь на органическую концепцию культуры И. Г. Гердера, первым выявил энергийно-деятельностную природу языка и начал изучать глоттогенез как процесс порождения и самовозобновления языковых систем. Развивая органицистские идеи И. Г. Гердера и И. В. Гёте, Гумбольдт понимал язык сам как вечно порождающий себя организм, в котором законы порождения определены, но объем и в известной мере также способ порождения остаются совершенно произвольными. По его убеждению, определяющим моментом при изучении любых культурных явлений выступает принцип их генетической связи. По сути, именно Гумбольдт утвердил приоритет динамического, процессуально-генетического подхода над структурно-статическим в изучении проявлений человеческого духа и, в частности, языка. Именно поэтому, согласно Гумбольдту, «истинное определение языка может быть только генетическим» (а, как известно, «язык – душа культуры»). Эта же гомологичность в развертывании мыслей имела место и у Н. Я. Марра, когда он сделал вслед за Гумбольдтом следующий шаг, открыв проблему генетики культуры.
См.:
