Tomorrow, с низким и несколько зловещим барабаном, звучащим как стук сердца.
Я огляделась в поисках какого-нибудь напоминания о Беатрис в этой комнате. Фотографии или журнала Harper’s Bazaar. Чего угодно, доказывающего, что она вообще существовала. Но ничего не было.
– Вы не из Теннесси, верно? – отрывисто спросил мистер Рочестер.
– Нет. Почему вы так решили? – И тут меня осенило: – Это Отис сказал, что я оттуда?
– Он сказал, что вы выросли в одном районе в Мемфисе.
Я его задушу.
– Нет. Мы встретились в Нью-Йорке около восьми лет назад, в клубе под названием «Клаун-Лаунж». Оба работали там барменами.
– «Клаун-Лаунж»? – с искоркой интереса переспросил он.
– Весьма отталкивающее место. Полно наркотиков, иногда драки. Владелец был злобным пьяницей и постоянно воровал наши чаевые. Не знаю, зачем Отису было говорить что-то другое.
– Несложно догадаться, что Фэрфакс обожает приврать. – Мужчина закинул руки за голову, и из-под рукава футболки показалась татуировка, лентой охватывающая бицепс левой руки. Слова, написанные на каком-то странном языке – санскрит? Непонятно. – Так расскажите мне что-нибудь о себе, что все же соответствует действительности.
В голове неожиданно стало пусто; в жизни будто никогда ничего не происходило, один ничем не примечательный день следовал за другим.
– Откуда вы на самом деле? – подсказал он.
– Из Лоувуда, Нью-Джерси.
– Богатый район пригорода?
– Господи, нет.
– Мрачный рабочий городок?
– Не совсем. Скажем так, поэтичные песни Спрингстина о Нью-Джерси там вряд ли бы оценили.
– У вас осталось там много знакомых? Большая семья? – мельком улыбнувшись, продолжал задавать вопросы он.
– Нет, никого. И близких родственников тоже не осталось.
– Так вы бедная сиротка? – Слова резали не хуже ножа. – Мы все здесь сироты, – коротко добавил мужчина. – Так или иначе.
И что он хочет этим сказать?
– Вероятно, у меня еще есть тетя. Тетя Джоанна.
– Вероятно?
– Она сбежала, когда мне было три года. С тех пор никто не хотел о ней говорить, я даже не помню, как она выглядит, но по какой-то причине долгое время представляла ее гигантской лягушкой.
– Лягушкой? – Снова тот же легкий интерес в голосе.
Нас прерывал звон посуды – это Отис шел с нагруженным подносом и расставлял на кофейном столике остатки инжирного тарта, графин, чашечки для эспрессо и шкатулку с сигарами из эбенового дерева. Рочестер протянул руку к тарту, выудил инжир и с удовольствием съел:
– Неплохо.
– В самом тесте капелька «Шамбора», – сообщил Отис. – Джейн уже два куска съела.
Я прожгла его взглядом.
– Что, только один «Черчилль» остался? – откинув крышку шкатулки, удивился Рочестер.
– Тебе повезло,
