горячий шар, который обжег ее изнутри при его низменном намеке, покатился вверх, к щекам, а потом опустился обратно вниз. А вслед за этим, как хвост кометы на иссиня-черном фоне его непристойных слов, появилось жгучее воспоминание: она мечтала о нем, мечтала всю ночь напролет.
Это были горячие, беспокойные сны о медленно скользящих руках, о плотном мускулистом бедре, раздвигающем ее бедра, о его губах, касающихся ее губ, шеи, плеч и спускающихся все ниже, ниже…
Горячо, еще горячее, невыносимый жар! Теперь он в упор смотрел на нее и, казалось, все понимал, судя по ироничной улыбке, застывшей у него на лице.
– Вы очень жестокий, – бросила Ева. В его глазах промелькнул холод. – Вряд ли это поможет заставить меня говорить.
– С чего вы взяли, что мне это нужно?
Ее немного сбила с толку его реакция.
– Ну вы же хотите что-то обо мне знать.
– Разговаривая с вами, я уж точно ничего не узнаю, – пожал он плечами и отвернулся.
– Но я же могу что-то вам рассказать, – почти возмутилась Ева.
– Снова соврете. Да и что вы можете мне рассказать? Думаю, вы и не знаете ничего, тогда как мне, в отличие от вас, известно очень много.
Как дошло до того, что она вынуждена убеждать его в возможности услышать от нее правду? Ну он и хитрец.
– Вы слуга лживого, хитрого короля. – Она прищурилась. – Остерегайтесь той лжи, которую можете услышать от других, куда более искусных в этом, чем я.
Повернувшись, он молча посмотрел на нее, удивляясь, что она с такой яростью говорила о короле Иоанне.
– Что заставляет вас полагать, будто всю свою информацию я получаю именно таким образом? Да и чем вы отличаетесь от меня? Вы хитры или лживы?
Она чуть не задохнулась от возмущения.
– Тем, что я никогда не обещала того, чего не могу выполнить. Я никому не давала никаких клятв ни в верности, ни в честности, так что нарушить не могу.
– Странная вы какая-то: врать совершенно не умеете, хотя делаете это постоянно.
– Это верно, всегда разрываюсь между двумя крайностями. А лгать я буду учиться у вас, Джейми, хорошо?
– Это нелегкая задача, – рассмеялся он в ответ.
– Да, я не сказала правды, но этому есть объяснение. Вспомните: сначала мы были врагами, вы и я, и у меня не было оснований раскрывать перед вами душу.
Его взгляд был устремлен вдаль, и глаза казались при солнечном свете гораздо светлее, чем прошлым вечером в темноте, но по ним также нельзя было ничего определить, кроме того, что их обладатель опасен, очень, очень опасен.
– А теперь… теперь основание есть?
Джейми направил свою лошадь к ней, и его блестящая кольчуга и горячее тело оказались от нее в опасной близости, а потом и вовсе мощное бедро крепко прижалось к ее бедру. Наклонившись к ее уху, он прошептал:
– Кто такой Гог?
У нее чуть не остановилось сердце.
