минуту, ровно в 11 часов, капитан Липунов вошел со своею ротою. Государь, в первом гневе, ударил капитана в лицо, упрекая его, что он не пришел в назначенный час. Когда же Липунов представил записку его, государь сознался в своей ошибке, поцеловал капитана в лоб, назвал его честным и исправным офицером и отдал ему под стражу связанных заговорщиков.
После Полтавской победы Петр I пригласил однажды пленных офицеров к своему столу и, при питии за здравие, сказал: «Пью за здравие моих учителей в военном искусстве!»
Шведский фельдмаршал Рейншильд спросил при этом, кого он удостаивает таким названием. – «Вас, господа». – «В таком случае Ваше Величество очень неблагодарны, поступив так дурно со своими учителями». Государю так понравился этот ответ, что он немедленно велел возвратить Рейншильду его шпагу.
Во время Шведской войны, в Петербурге, для большей осторожности, зимою через Неву ставились рогатки с Выборгской к Московской стороне.
Они охранялись часовыми, которым было приказано после вечерней зари не пропускать никого ни в Петербург, ни из Петербурга. Однажды Петр Великий был в театре, находившемся на Литейной, недалеко от дома кумы, генеральши Настасьи Васильевны Бобрищевой-Пушкиной. Она тоже была в театре и просила государя приехать к ней после представления на вечеринку, на что он и согласился. После спектакля Петр незаметно вышел из театра и с одним денщиком, в маленьких санях, заехал со стороны Охты к упомянутой куме. Подъехав к часовому, стоявшему близ Литейного двора с Московской стороны, и назвавшись петербургским купцом, запоздавшим на Охте, просил его пропустить.
– Не велено пропускать, – отвечал часовой. – Поезжай назад!
Государь предлагает ему рубль и, все прибавляя по стольку же, доходит до десяти рублей. Часовой, видя его упорство, сказал:
– Вижу, что ты человек добрый; так, пожалуйста, поезжай назад; буде же еще станешь упорствовать, то я или принужден буду тебя застрелить, или, выстрелив из ружья, дать знать гауптвахте, и тебя возьмут под караул, как шпиона.
Тогда государь поехал к часовому, стоявшему с Выборгской стороны, и снова, сказавшись купцом, просил пропустить. Этот часовой пропустил его за два рубля. Пробираясь по Неве к дому Бобрищевой – Пушкиной, государь попал в полынью и был едва выхвачен из нее денщиком, а лошадь сама выпрыгнула на лед. Петр приехал к куме весь мокрый. Увидев его в таком виде и услышав, что случилось, все присутствующие пришли в ужас.
– И зачем, батюшка, – пеняла государю хозяйка, – самому тебе так трудиться? Разве не мог ты послать для осмотра караулов кого-нибудь другого?
– Когда часовые могут изменять, то кто же лучше испытать-то может, как не я сам? – отвечал Петр.
На другой день состоялся приказ по полку: часового-изменника повесить, и, провертя два взятые им за пропуск рубля, повязать их ему на шею, а другого часового произвести в капралы и пожаловать десятью рублями, предложенными ему накануне.
