вытянутое и горящее, которое мне что-то напоминало, а рядом с ней было ещё что-то такое же металлическое и горящее.
СТОП, ДА ЭТО ЖЕ ВЕРТОЛЁТ! Вернее, его останки! Тот самый, что был сбит чем-то, когда меня вот-вот собиралась сожрать чихуахуа.
А если это действительно военный вертолёт, то в нём может быть что-то, что поможет мне!
– Туда!!! – прокричал я, запыхавшись, указывая одной рукой в сторону горящего вертолёта, а второй тянув туда Катарину.
– Что?!
– ТУДА БЕЖИМ, ЕБАТЬ ТЕБЯ В СРАКУ!!!
И… она послушалась. Теперь уже мне не пришлось её тянуть в сторону поля, почти посередине которого и лежит этот вертолёт, мирно догорая.
А преследующие нас цыгане всё не унимались, а, судя по звукам, с каждым мгновением становились всё ближе и ближе к нам. С каждой секундой я всё отчётливо слышал, как они что-то неразборчиво кричали, кажется, рассказывая, какая нехорошая участь нас ждёт, если они нас догонят, – блять, будто бы мы этого и сами не знали, – и, показалось, или они там что-то и про мою мамку прокричали?
В это же время разбросанные части вертолёта становились всё ближе, и я уже отчётливо смог разглядеть лопасть вертолёта, которую до этого принял просто за какую-то металлическую палку, и переднюю часть вертолёта, где и находится кабина пилотов, и даже самих пилотов, которые были в совсем не лучшем виде.
Бежать уже было откровенно трудно, дыхалка и ноги подводили, да и от такого напряжения я был готов блевануть в любой момент. Но желание жить делало своё – я бежал через силу и страдания, надеясь на то, что я всё-таки найду что-то, что мне поможет в кабине пилотов у лежащих там трупов.
И когда до кабины вертолёта оставалось метров пятьдесят, у меня уже подкашивались ноги, словно у какого-то алкаша дяди Васи с третьего подъезда по пятничным вечерам. А стоило пробежать ещё дальше, как голова закружилась, ноги запутались и я запнулся о свою же ногу, полетев ебалом вперёд и утянув за собой завизжавшую от страха Катарину.
Так я и в печатался прямиком в землю, испытав очередную порцию боли в этом дерьмовом мире. А следом за мной упала и Катарина, кажется, начав плакать. Крики, исходящие сзади, резко сменились на ликование и радость.
Я же понимая, что со мной будет, если сейчас не встану, всё же, невзирая на боль от разбитого ебала, смог опереться руками на землю и подняться, продолжив бежать к кабине вертолёта. И я смог – я пробежал эти пять метров, добежав до своей цели – кабины вертолёта.
Кабины вертолёта была разбита. Нос вмялся в землю, стёкла разбиты и из одного такого торчит окрававленная рука одного из пилотов, одетых в зелёную военную форму. Сам же пилот, судя по всему, уже мёртв.
Но на нём я заметил пояс, к которому крепиться то, что мне может помочь в данной ситуации.
Я начал искать большое отверстие в стекле, чтобы просунуть руку, но так его и не найдя, зато слыша уже в десятке метрах от себя крики цыган, я, не долго раздумывая, одни ударом локтя разбил ранее треснувшее во многих местах стекло вдребезги и, не замечая
