командиру напишу, – отрезал Петруха. – на «губе» насидитесь.
– За что «губа», товарищ прапорщик? – заканючил Игорь. – Мы же ничего особенного не сделали: чем больше он сейчас напугался, тем счастливее будет потом, когда обнаружит, что жив и невредим.
– Вот и ты «осчастливишься», когда вместо дисбата на «губе» окажешься.
2
Все, кроме Киселя, повалились обратно в полынь. Киселёву валиться не пришлось – он, несмотря на стрельбу, продолжал безмятежно спать.
– Вот здоровый сон у хлопца! – похвалил его Игорь, меняя автоматы. – Я тоже по первому году службы мог бы на парадной лестнице вниз головой выспаться, но три часа на таком пекле ни за что бы не смог. Какая смена растёт: орёл! Вставай, скотина! – ткнув «орла» в бок, заорал Гоша.
Кисель мгновенно вскочил, затравленно вытаращив мутные со сна и залитые потом глаза.
– Пригнись, – повалил его Гоша, дёрнув снизу за ремень. – Диверсант хренов! Чего как столб встал? «Шпиён» недорезанный. Ты где, салага, находишься? На боевом задании или у мамкиной титьки? Мы с Шурой только что тебе жизнь спасли – фалангу раздавили, – Игорь указал на Петрухин плевок, подсыхавший рядом. – Полюбуйся: по твоей заднице ползала.
Руки Киселя непроизвольно поползли к ягодицам, и он с ужасом воззрился на Петрухину соплю:
– Спасибо, братцы. Фу, какая она мерзкая! Хорошо, что эти фаланги у нас в Свердловске не водятся.
– Ещё как водятся! Был я проездом на вашем вокзале: полным-полно.
– Полно пугать, Игорь: дома я, отродясь этой сволочи, не видел. Её нужно в коробок положить, – Кисель полез в карман. – Высушу и маме пошлю: пусть полюбуется, какие страсти-то на белом свете бывают.
– Дятел ты, Коля. Выкинь свой коробок, пока нас не вырвало, – Гоша выбил спички из его рук. – Если уж невтерпёж мамулю «порадовать», я тебе у казармы в курилке покрупнее экземплярчик покажу.
– Да кончайте пугать-то, ребята! Нешто эти твари прямо в дивизии водятся? Нужно же каким-нибудь дихлофосом всё полить. Товарищ прапорщик! – позвал Кисель. – Разрешите обратиться? Что делать, если фаланга укусит?
– Помирать, – посоветовал Петруха, недовольный тем, что его обеспокоили. – Фаланги, Киселёв, километров на пятьсот южнее живут, в пустыне.
– Да в какой пустыне, товарищ прапорщик? Вот же ребята только сейчас раздавили! По мне ползала, – не без некоторой гордости добавил Кисель.
– Где? Дайте глянуть, – встрепенулся Петруха. – В жизни не видал! – прапор вперился в артефакт и тоже его не узнал. – Это, ребята, наверное не фаланга, – скептически произнес он. – Мне кто-то рассказывал, что у них ноги большие, волосатые, а у этой и ног-то нет!
– Может быть, она их под себя поджала? – сделал предположение Кисель и стал отламывать былинку от куста полыни, явно намереваясь перевернуть «животное».
Работая
