и благопристойно встал у стойки. Теперь можно было и посмаковать. «А ведь черная полоса невезения должна когда-нибудь и закончиться, – оптимистически подумал я. – Может быть, с приходом Мартины?»
Мартина прибежала через полтора часа, припудренная, с обведенными тушью сияющими глазками. Радостно сообщила, что взяла два места на двенадцать часов сорок девять минут, схватила меня за руку и потащила в кафе.
– Я хочу тебя угостить, – сказала она.
– Я уже поел. Вон там, у палатки, – засопротивлялся я.
– Нет, нет, ты большой, тебе надо много. – Она даже притопнула ножкой.
Кафе включало в себя большой ларек на подиуме и штук шесть столиков вокруг него. Мартина усадила меня за свободный и пошла заказывать угощение. Мне стало неловко. «Позвонила бы маме и уехала себе преспокойненько на одиннадцать сорок, а то связалась, понимаешь, с престарелым авантюристом», – самокритично подумал я.
Мартина не заставила себя долго ждать. Передо мной она поставила большой бокал с соломинкой и картонную тарелку с четырьмя небольшими бутербродами. Все бутерброды были разные, но включали в себя, как основу, горку салата, обильно пропитанного соусом, и множество других аппетитных вещей в различных количествах, пропорциях и формах: тоненькие кусочки колбасок и ветчинок, завернутые в трубочки ломтики острого сыра, дольки лимона, листики красной капусты и салата, перчик в форме цветочка, зелененькие перышки лука и даже шпротина или квадратик балыка. Вся эта пирамида крепилась на хлебце тонкой, заостренной с одного конца, деревянной палочкой, а все сооружение больше походило на какое-нибудь экзотическое пирожное, чем на бутерброд. Себе она принесла мороженое и стакан ярко-желтого, как взбитый яичный желток, джуса.
Я потянул из своего бокала. Там оказалось виски, разбавленное содовой водой.
– Ой, Мартина! – погрозил я ей пальцем. – Зачем ты это? Зачем, говорю! Я бы сам мог купить. Сам! Понимаешь?
Я беззастенчиво врал. Виски, тем более в кафе, было здесь очень дорого, и я никогда бы не позволил себе этого. Конечно, потеря нескольких долларов никак бы не повлияла на наше с Сергеем положение. Но все же!
– Ты бизнесмен? – спросила она по-английски, а потом по-русски: – Что ты здьесь дьелаешь?
– Я крестный отец русской мафии, – сказал я и сделал зверское лицо.
Мартина чуть не упала со стула от хохота. Глядя на нее засмеялся и я.
– Мы играем в шахматы в Годонине. Это там, под Брно.
– Ты шахматист? – Ее удивлению не было предела.
Вопрос слегка озадачил меня. Я не знал, как объяснить ей, кто я, и сказал:
– Я тренер, – но так, чтобы она не поняла, шучу я или нет.
– Ты больше похож на тренера по штанге, – сказала она, надула щеки и показала рукой горку на своем бицепсе. Потом кивнула на мои бутерброды: – Скуси то.
«Наверное, «попробуй» – по-словацки», – решил я и осторожно
