шего вдохновителя и организатора Леонида Белякова. Поминали и других… И я считаю, что если эта книга увидит «свет» и доставит кому-то при прочтении удовольствие, то она будет памятью о тех охотниках, которые были свидетелями и участниками последней стадии «Эры счастливой охоты» на нашем южном Беломорье, хотя это и вызовет грусть, поскольку то, что в ней описано, уже никогда более не повторится. А жаль!
Эта книга – не только об охоте, хотя охотничьих сцен и эпизодов ей не занимать. Эта книга – о людях, страстью которых была охота, обо мне, о том периоде, когда наша страна ещё только затевала величайший в её истории эксперимент – перестройку. Этот период совпал с тем временем, когда люди, подталкиваемые перестройкой, ещё не кинулись осуществлять Мичуринский лозунг: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё – вот наша задача!» И именно в этот период, когда на южном Беломорье ещё продолжалась «Эра счастливой охоты», я попал в эти края и в течение четверти века наблюдал окончание «Эры». Её концовка была бурной, неотвратимой и не сулила возврата к прежнему. Поэтому моё вступление к этой книге мне хочется закончить куплетом из недавно написанной мною песни:
Своих свиданий первых жаркие минуты,
Или охоты, о которых не забыть…
И те красивые туристские маршруты,
Которых нынче невозможно повторить.
Пусть пережитое нам чаще снится,
И что-то новое пусть дарят нам года,
Но всё ушедшее уже не повторится,
Не повторится больше никогда!
А к песням и стихам – охотничьим – мы в повествовании ещё вернёмся, потому что они украшают нашу жизнь даже в охотничьих экспедициях.
© В. В. Воробьёв 2013
Не дайте догореть костру!
Костру моих воспоминаний…
Пускай ещё побудет с нами,
Горит, пока я не умру.
А после, кто-то молодой,
Глядишь, подкинет вновь поленьев
В костёр, где смена поколений
Идёт обычной чередой.
Непросто будет молодым
В том шумном, напряжённом веке
Беречь непрочную, как дым,
Нить памяти о человеке.
И всё ж, я умоляю Вас, —
Средь множества мирских желаний
Старайтесь, чтобы не угас
Костёр людских воспоминаний…
Не дайте —
догореть костру!
О названии
После первых прочтений рукописи моими друзьями мне был задан вопрос: – правильно ли я называю период длиной в несколько десятков лет эрой? Ведь под этим словом подразумеваются тысячелетия. С таким доводом трудно было не согласиться. Но уж очень нравилось мне это, не сразу пришедшее на ум название. И потом, рассуждал я, ведь не ставилась задача описать всю эру! Хотелось осветить только её концовку, период, когда она ещё продолжала быть счастливой. А то, что она, эта счастливая эра, существовала, у меня нет никаких сомнений. И начиналась она, по-видимому, в ту пору, когда в эти благословенные места пришли с юга угро-финские племена и заселили устья таких рек, как Выг, Сума, Нюхча. А возможно, это произошло и раньше. Тогда ещё побережье Белого моря, не знавшее человеческих следов, кишело гнездившейся там и пролётной водоплавающей птицей, а реки «кипели» от заходящей в них на нерест рыбы. И охота с луком на птицу и с копьём на прыгающую в порогах рыбу не могла нанести природе существенного урона, хотя наверняка была для аборигенов и первых пришельцев удачной и счастливой.
И позже, даже с появлением на этих берегах переселенцев из России, с началом применения пороха, свинца и стреляющего им охотничьего оружия, охота в этих краях продолжала оставаться счастливой, не подрывая основ природного воспроизводства.
Немногочисленные охотники из береговых селений, отдалённых друг от друга на значительные расстояния, не охватывали всю береговую территорию, оставляя на ней естественные резерваты, способствующие поддержанию общей высокой численности дичи на всей территории. И эта «благодать» сумела просуществовать вплоть до середины 20 века. И только широкое распространение лодочных моторов стало постепенно изменять ситуацию. Эра счастливой охоты вступила в свою завершающую стадию. Но нашей компании, не видевшей её прошлого величия, казалось, что нам удалось обрести нетронутое охотничье «эльдорадо» и мы, как могли, старались его уберечь, охотясь аккуратно и бережно. И потому эти два десятка лет счастливой охоты на Беломорье показались нам эрой.
Пролог
«… О, гусь! Фимина, шейка, лапка…» Нетленный литературный герой –
