Хуанита!
Благослови Господь твое сердце.
Глава 1
– Что ж… полагаю, увидимся, когда увидимся.
Я не могу выговорить ни слова из-за комка в горле, а потому лишь киваю. Наши последние четыре дня с Джоной в Торонто прошли как в тумане. Блаженном тумане, который я еще не готова покидать. Водителю «Убера», что повезет меня домой после этого прощания, придется созерцать рыдающую меня на заднем сиденье.
В льдисто-голубых глазах Джоны мелькает неразборчивое выражение. Я все еще не привыкла к нему без бороды, хотя, признаюсь, мне пришлось по вкусу любоваться его точеной челюстью и ямочками на щеках. Он делает глубокий вдох и отворачивается; его сумка перекинута через широкое плечо, а между двумя стиснутыми пальцами зажаты посадочный талон и паспорт.
Я наблюдаю, как Джона передает документы сотруднику у пропускного пункта на рейсы, направляющиеся в США. Тот проверяет их всего секунду, прежде чем машет рукой в сторону стеклянных дверей таможенного контроля. По ту сторону Джону ожидает четырнадцатичасовой перелет домой. Через несколько секунд этот небесный ковбой пропадет с моих глаз и исчезнет.
Кто знает, когда я увижу его снова? Он прилетел сюда, чтобы лично сказать мне, что последние два месяца после моего отъезда с Аляски он был несчастен, что он не хочет становиться копией моего отца, всю жизнь тосковавшего по моей матери, что он намерен создать тех «нас», которые могут быть вместе. Что он готов провести свою жизнь рядом со мной.
Я еще не дала ему ответ, слишком страшно было решиться. Однако сейчас…
Сейчас я чувствую, как изнутри меня поднимаются слова – эмоции, рвущиеся наружу.
– Да!
В моих ушах бьется пульс.
Джона оборачивается и приподнимает брови.
Сошла ли я с ума? Может быть.
Но я полностью отдаю себе в этом отчет.
Я делаю шаг вперед и нервно сглатываю.
– Я вернусь на Аляску.
Потому что, побыв снова с Джоной – смеясь, предаваясь воспоминаниям и просыпаясь в его объятиях, – я убедилась в том, в чем сомневалась последние несколько месяцев: я безумно влюблена в него, и жизнь в Торонто без него для меня больше не имеет смысла.
Я устала прощаться с этим человеком.
Джона выходит из очереди и сокращает расстояние между нами, бросает сумку у ног. Сейчас пять утра, и мы мешаем потоку пассажиров, спешащих на свои рейсы, заставляя их обходить нас с обеих сторон. До моих ушей доносится ворчание, но мне нет никакого дела до недовольных в этот момент.
Суровая хмурая складка на красивом лбу Джоны, пристально вглядывающегося в меня, говорит о том же с его стороны.
– Ты это серьезно?
Я киваю.
– Да. Я имею в виду, если ты всерьез намерен переехать в Анкоридж…
– Когда? – требовательно перебивает он жестким голосом.
– Я не знаю. Как только смогу.
Сколько времени требуется, чтобы собрать вещи и переехать в другую страну? В страну, в которой я родилась и гражданство которой у меня по-прежнему есть, конечно, но в которой я не жила уже более двух десятилетий.
Его глаза сверкают решимостью.
– На Рождество.
Я смеюсь.
– До него всего месяц!
– И что? Тебе не хватит времени? – Это вызов, брошенный в типичной для Джоны прямолинейной манере. – Я отменил свою поездку в Осло к маме. И Агги с Мейбл будут тебе рады. Тем более что это первое Рождество без Рена. Тебе нужно приехать. – Его адамово яблоко дергается, когда он тяжело сглатывает. – Приезжай.
И где-то в словах Джоны, его тоне и том, как он смотрит на меня, я различаю тихую мольбу. По правде говоря, идея оказаться рядом с самыми близкими людьми моего покойного отца на праздники с каждой секундой выглядит все более заманчивой и все более осуществимой.
– Ладно, – выдыхаю я, и мой голос дрожит. – Если смогу, я приеду. Приеду, как только получится.
Он притягивает меня к своему крепкому телу и наклоняется, чтобы прижаться лбом к моему.
– Черт тебя побери, Калла, а ты знаешь, как заставить парня вспотеть.
Ухмыляюсь, потянувшись рукой вверх, чтобы провести кончиками пальцев по его заросшей щетиной челюсти. Я спрятала его бритву два дня назад, чтобы он не брился. Этот поступок показался мне поэтически справедливым после того, как йети все лето прятал мои косметички у себя на чердаке. К сожалению,
