в задумчивости пробормотал Вили.
– Вот чек, – Инк аккуратно выложил на стол белый прямоугольный конверт, – восемь с половиной, как договаривались.
– Нет, а кто вы все-таки такие?
– Неважно. Этот ресторан наш. Кушайте. Сегодня мы вас угощаем.
– Ладно. Не хотите отвечать, не надо. Сам все узнаю.
Вили забрал чек. «Восемь кисленьких, – пела его душа, – восемь кисленьких, кисленьких-зелененьких…»
Господин Инк исчез так же незаметно, как появился.
«И очень хорошо! – подумал Вили. – И очень это даже кстати…»
Все его существо охватил какой-то сумасшедший восторг. Сегодняшняя сделка была самой крупной из всех, которые он когда-либо проворачивал. Самой крупной и самой легкой. Черт побери, теперь факс из Каира ничего не решает! Теперь диктовать условия буду я! Я!..
– Господин Вили, – к столику подошел официант, – вас к телефону.
– К какому телефону? – не сразу понял Вили.
– Пойдемте. Я провожу.
– К телефону?.. Не надо, я сам.
Он встал и направился к заднему выходу.
– Дверь налево, – донеслось ему вслед.
Пустое помещение. Коридор, освещенный несколькими неоновыми лампами. Поворот…
«Странно, почему не позвонили на трубу?..» – промелькнуло у него в голове.
А уже в следующее мгновение он получил по этой самой голове тяжелым тупым предметом (возможно, обыкновенной совковой лопатой).
Очнулся Вили со смутным воспоминанием чего-то приятного и невероятной тяжестью в области затылка. Со всех сторон его окружала темнота. Поза, в которой он себя обнаружил, показалась ему не совсем естественной. Точно сказать было нельзя, но создавалось такое впечатление, что его сложили втрое, а то и вчетверо, после чего тщательнейшим образом утрамбовали. Вили попытался пошевелиться, и сию же минуту голова дала о себе знать острой пронизывающей болью.
– Что за?! – простонал он и только тут почувствовал тошнотворный запах.
Воняло помойкой и пищевыми отходами.
Не обращая внимания на боль, он собрался с силами и распрямился:
– Что за?..
У него начался приступ истерического смеха.
Стоял морозный солнечный день. Вили торчал, по пояс высовываясь из мусорного бака, и хохотал. Из одежды на нем сохранились только носки, трусы и, как ни странно, галстук. Все остальное бесследно исчезло.
Исчез и чек на восемь с половиной миллионов долларов. Исчез и сам Вили. Прежний Вили.
Он перевалился через край контейнера и, дрожа всем телом, заковылял прочь, сам не зная, зачем и куда идет. Вывернув из подворотни на улицу, он слился с людским потоком. Электронное табло над проходной завода высвечивало 12:31. Время, когда обычно Вили находился на теннисном корте…
…очнулся он только на перекрестке у светофора, едва не попав под машину.
– Ты что, придурок, совсем
