Но он же солдат! Настоящий, проверенный в боях. И, как каждый солдат, он хочет внести свой вклад в победу. Это свойство любого военного человека: желать, чтобы его участие было как можно более весомым!
– Эх, Борис Михайлович, – вздохнул Агафонов. – Вашими бы устами да кизлярку пить… Я тут по должности полкового адъютанта стал меньше бывать в окопах и больше в штабах. И скажу вам одно: в окопах-то лучше. И люди там чище. А штабы хотят орденов и чинов. Как так: их товарищи взяли Ардаган! Надобно и им что-нибудь отхватить!
– Я как раз об этом, – подтвердил Фокин. – В штабе Оклобжио четыре генерала на семнадцать тысяч штыков. Все рвутся в бой. От меня требуют знаете чего? Не поверите! Чтобы я занизил в своих отчетах численность противника!
– Не может быть!
– Увы, господа. Именно так. Я считаю на Цихидзири двадцать тысяч противника, и еще десять на Ципнарских и Кахаберских высотах.
Тут Агафонов повернулся к Алексею и пояснил:
– Это две укрепленные позиции турок на пути к Батуму.
– Простите, Иван Сергеевич, – сказал Лыков. – Я вижу отсюда два гребня системы Цихисдзири: Самеба и Квирике. За ними что, еще два укрепленных рубежа?!
– Даже три. Если верить владетелю Аджарии Шериф-бею. Ваш начальник забыл упомянуть Каялыкскую позицию, которая обрывается прямо в море.
– И… как же мы все их возьмем? – осмелился спросить вольноопределяющийся. – Это же горы. Там черт в свайку играл!
В палатке повисло тягостное молчание. Потом Фокин нехотя пояснил:
– Взять все три позиции невозможно.
– Зачем тогда штурмовать Цихисдзири? Я же вижу, что готовится атака. Ну, положим мы половину отряда и захватим Самеба. Может, даже Квирике оттяпаем сгоряча. А что потом?
– Не знаю, – раздраженно ответил поручик. – Потом нас всех похоронят.
– Валентин Осипович, ты сказал, что оцениваешь силы турок на всех оборонительных рубежах в тридцать тысяч человек. Верно я тебя понял? – вернулся к старой теме Колюбакин.
– Да, – подтвердил Фокин. – Без туземной милиции! Оценка приблизительная. Чтобы уточнить цифры, надо делать глубокую разведку. Я ее как раз обдумываю.
И многозначительно посмотрел на Лыкова. Тот насторожился, но промолчал.
– Глубокая – это как понимать? – спросил Агафонов.
– Ну, почти до Батума. Как минимум до мыса Каялык.
– Ага… Сам пойдешь?
– Вот еще Алексея Николаевича возьму и Голунова с Джаверидзе. Лучшие мои люди.
– Но зачем ты? Пусть сходят без тебя! – резко заявил Колюбакин. Однако начальник охотничьей команды осадил его:
– Ты бы хоть Лыкова постеснялся! Он должен идти на смерть, а я нет?
– Ты командир.
– Именно поэтому и пойду. Люди, которых я назвал, и так через день лазят в тыл к османам. А я руковожу ими отсюда… Но поиск, который
