этот пункт их отношений приводят к срыву сроков сдачи научного материала и к депрессии. Нелегко быть женщиной-руководителем. Что делать? Она поняла, что – заложница.
Уже через секунду он являет собой отвратительное сочетание масок. Своеобразный комок язвительной нервозности, презрения к людям и скептицизма. Все его неприглядные проявления скучны, пресны. Она объясняла себе это как бессознательное самоуничтожение мужчины в глазах женщины. Он бывает порой гадок в своей расчетливости, жадности, неприспособленности, лени, гордыне. Даже когда он – красив и физически гармоничен. Если для него ничто такие ценности, как мать, ребенок, женщина, – он мертв. Жаль, что те мгновения прекрасного так коротки. Правда в том, что гадким его сделала жизнь. В тех мгновениях истины – его, почти забытая, физически эмоциональная, привитая в детстве, врожденная сущность. Она бы бросила его, но каждый раз надеется, что открытая ею картина его красоты в минуты удовлетворенной мужской слабости не исчезнет через мгновение. Отчего так несовершенен мир?
Картошка
Нина уже собиралась ложиться спать. Вдруг позвонила приятельница по работе. Дама – огонь, вечно – в каких-то партиях, профсоюзах и мужчинах…
– Ну миленькая, ну пожалуйста, у нас в конторе новенький, короче, тут маленькая компашка, да, уже поздно, но расходиться не хочется, такие ребята! Мы выпьем у тебя чайку. Хочешь, ты вообще ложись спать, мы на кухне поболтаем и разойдемся, завтра мы все равно уезжаем на картошку. Кстати, а ты не едешь? Слушай, ну пожалуйста, я тебе новенького покажу, и мы уйдем. Да, да, да…
– Только побыстрее, хочу спать…
Вот они уже сидят на кухне снимаемой Ниной квартиры.
Люся чистит картошку и селедочку. Витька пытается найти штопор в пространствах полной пустоты.
– Я недавно нашла это гнездышко. Не обжилась еще, знаете ли…
На кухне чайник, в комнате матрац.
Нина, с одной стороны, всегда дико сдержанна в эмоциях, с другой стороны, каждое сказанное ею слово вызывает взрыв хохота. Все воодушевились, Люська шепнула Нине на ухо, что все супер. Совершенно неожиданно этот хваленый новенький Костя посмотрел на Нину и встал из-за импровизированного стола (доска на табурете). Чтобы его выпустить, Нине тоже пришлось встать. Он явно намеревался выйти в коридор, они смотрели уже друг на друга, не отрывая взглядов. Костя вышел, держа хозяйку крепко за руку… Все тактично промолчали, а потом долго что-то говорили нарочито громко. Он был удивительный. Нина не запомнила, когда все разошлись.
Услышав краем уха что-то про всеобщий отъезд на картошку, она машинально поставила будильник на шесть утра.
Будильник звенел, как майский гром. Они сидели на единственном матраце и с удивлением, нежностью и юношеским восторгом смотрели друг на друга.
– Сударь, вам уезжать, страна зовет.
Она долго стояла, прислонившись к косяку
