неизвестно, может, человек, а может, гуманоид какой или ксенос. Сам понимаешь, слабаки туда сами не идут, так что вот так, – пояснил мне Культя, – мне еще повезло, – показал он мне свою руку, – только руки лишился.
– И что за победу дают?
– Обнуление рейтинга общественной опасности и месяц можно на работы не выходить.
– Ну и что за проблема с этим рейтингом? – не совсем понял я.
– Если ты наберешь двадцать пунктов, то тогда тебя просто в утилизатор спускают, если на Арену идти не согласен, был человек и нет его, все просто, иначе тут бы все друг друга давно уничтожили, а так искин откачает из камеры воздух, и всё.
– Понятно, – протянул я, – значит, надо быть поосторожнее. За что его вообще повышают, ну, кроме убийства?
– За убийство дают пять единиц, тебе две дали только потому, что ты только что прибыл и не в курсе всех здешних правил. Нападение на представителя учреждения, то есть на охранников, от пяти до десяти единиц, тут уж какие обстоятельства. Есть еще масса всего, за что его могут повысить, тут всё на усмотрение администрации.
– А как-нибудь снять эти пункты можно? Есть же еще какие-то баллы полезности.
– Да, наберешь пятьдесят баллов полезности, и один пункт опасности у тебя снимется, – пояснил Румб.
– И все? – удивился я.
– А ты как хотел, замочил кого-нибудь, и всё, будет легко и просто, нет, Шустрый, не будет. Система-то исправительная, они считают, что так нас перевоспитывают.
– Так мы тут все равно на пожизненном, какой смысл нас менять?
– Законы Содружества, парень, жизнь разумного есть высочайшая ценность, даже наши, поэтому и надо нас перевоспитывать.
– Ага, а потом кислород откачивать, если не перевоспитался, – хмыкнул я, – очень уж какие-то двойные стандарты получаются.
– Такие тут правила, Шустрый, – подытожил Гизо и, встав, полез к себе в лузу, расположенную в самом конце камеры.
Полез на свое место и я, разговаривать больше было не о чем. Проснувшись утром, я встал в приличную очередь в туалет, но она двигалась уж очень медленно, а меня уже начало подпирать, поэтому я спустился на первый ярус и, недолго думая, вошел в блатной туалет, народу тут было на порядок меньше, а размер и вместительность больше. Справив свои дела, а затем, прямо тут умывшись и побрившись в раковине, использовав для этого небольшой гигиенический набор, выданный мне по прибытии, я вышел и спокойно отнес его в свою камеру. Затем спустился и, отстояв очередь к синтезатору пищи, забрал свой поднос и уселся на свободное место. Никто мне не сказал ни слова, хоть я и заметил недовольные взгляды тех, кто тут сидел, всего тут могло на первом ярусе проживать максимум восемьдесят человек, вот значит, сколько тут блатных. На завтрак была тоже масса, похожая на кашу, но уже с другим вкусом, эта тоже неплохо пошла, как и напиток. Освободившись, я подождал своих сокамерников, которые подзадержались из-за очереди в туалет.
Они
