все еще крутя в пальцах ложку.
– Зря ты грубишь. Я это запомню, Шустрый! – прошипел мужик со шрамом и махнул рукой своим товарищам, – пойдемте, пусть пока живет.
Я не стал их останавливать, и они обошли меня стороной, направившись к выходу из отсека. Может, и стоило показать сейчас свои зубы, но, немного подумав, я все-таки решил пока свой рейтинг опасности не обваливать. Камера встретила меня молчанием, не могут они не знать, что на входе меня поджидали.
Я оглядел мужиков, сидящих за столом, и улыбнулся, видя их напряженные лица:
– Вечер в хату, товарищи сидельцы.
– Здравствуй, Шустрый, как первая смена, понял теперь, как тут все устроено? – спросил Румб.
– Нормально, но что-то надрываться так бесконечно долго мне не хочется, но ты ведь не об этом хотел спросить.
– Да, Шустрый, Шрам по твою душу заглядывал. Мы же говорили, что они так просто этого не оставят. Что с ним решили? – прямо спросил у меня Гизо.
– Ну, как видишь, никого из них я не убил, хотя очень хотелось. Ушли, но думаю, попробуют что-нибудь против меня предпринять.
– Да, эти могут, тут ведь понимаешь, необязательно напрямую тебя убивать, достаточно спровоцировать тебя и обвалить тебе рейтинг опасности, тогда тебе или на Арену идти, или система тебя в утиль спустит.
– А тут давай поподробнее, Румб, как они могут меня спровоцировать? – заинтересованно спрсил я у разговорчивого заключенного.
– Да как, найдут должников, тут таких много, заболел, не смог на работу выйти, а есть-то надо, вот и лезут в долги, а потребовать с них всегда можно. Вот и натравят на тебя пару тройку таких. Ты их завалишь и всё. Двадцать баллов накопил, и здравствуй, Арена.
– Ты, парень, – задумчиво проговорил Гизо, – по сторонам внимательно смотри, на провокации не ведись, если какой замес начнется, то постарайся не убивать, выруби, я же понимаю, что ты обученный, сам когда-то таким был, да только сожрало меня это место. Оно всех сжирает и тебя сожрет или обчешет.
– Понятно мне всё это, мужики, поэтому и не стал я их тут валить. Лучше скажите мне вот что, – садясь за стол, спросил я, – есть тут места, где искин не видит, не могут же везде камеры стоять, станция-то огромная. Где мне этих доброхотов ждать?
– Есть такие места, и их довольно много, но дело в том, что браслеты видно везде, даже если искин не видит тебя через камеры, то он видит тебя через браслет, и тех, кто рядом с тобой, а у тебя еще и обруч. Если один браслет показывает, что его носитель мертв, то изолируются и проверяются все, кто был рядом с ним в этот момент.
– Логично, – признал я, – а есть ли способ их экранировать?
– Может, и есть, только я тебе его искать не советую, умельцы тут разные бывали, многое пробовали, только вот итог у всех один. Нет их больше, – авторитетно заявил старший по камере.
– Ладно, мужики, благодарю за науку, устал как собака, пойду в лузу.
– Сочтемся, Шустрый, сочтемся.
