Ученый, даже если это и не его поле деятельности, за многое отвечает. За многое!
– Нас перебили, дорогая Джун. Вы так и не ответили на мой вопрос, где вы будете встречать день «Т»?
Мы с Ленгом заказали билеты в горный заповедник Колорадо… Я давно намеревалась отдохнуть там с денек, побродить по глубоким пещерам этого плато. Там, говорят, чуднейшие гроты, изумительные сталактиты, вырастающие прямо с пола пещеры, а сверху свисают бриллиантовые сталагмиты. Или наоборот. Я их всегда путаю. И еще мне говорили, что там очень целебный микроклимат. А у меня, вы наверно знаете, кашель давно не проходит, – Джун деланно закашлялась, краснея и тушуясь.
– Вам, милочка, повезло! – воскликнули в один голос миссис Боумэн и миссис Клементс. – А нам не досталось билетиков!
– Какое бескультурие! – сказала миссис Боумэн, опередив на мгновение уже открывшую рот миссис Клементс. – Какая бестактность у этих музейных, или как их там зовут, заповедных работников. Знаете, что они мне ответили?… Все билеты на день «Т» проданы! Вы только подумайте?! Миллион билетов, и все проданы! И все на этот день! Предложили на следующий. Так я выключила тут же тевид. Зачем нам на следующий день билеты? Ничего, господь бог нас не оставит беззащитными. Мы будем молиться в церкви святого Патрика. Хоть там успели заказать места.
Дик не встрявал в разговоры. Он думал, что и им с Кэти не мешало бы на этот день выехать из города, забраться куда-нибудь подальше. И еще он подумал, что Даген, очевидно, передергивает карты, что нужно будет перечитать того фантаста. Но, вспомнив, что у сынишки прорезаются зубки, скривился. Опять будет весь вечер плакать, опять бабка будет ворчать на него.
В дверь ворвался профессор Перри Хименс. В левой руке он нес клетку с мечущимся по ней испуганным белым кроликом. Под мышкой придерживал свернутый лист ватмана. Поставив клетку на стол, профессор прикрепил к доске ватман. На аляповатом плакате был нарисован подозрительный тип – заросшие черной щетиной пухлые щеки, тяжелая квадратная челюсть, маленькие плутоватые глазки, одет в полосатую пижаму.
По рядам прошелся смех. Джун не удержалась и спросила:
– Перри, кто это вам позировал, если не секрет? Случайно – не Мун?
Дружный хохот заглушил её слова. Ленг Мун заерзал на стуле, краснея, как девица. От этой миловидной женщины, к которой он был неравнодушен, можно было ожидать всяких насмешек.
Я извиняюсь за свое опоздание, – прогремел в микрофон Перри Хименс, кланяясь и приветствуя сидевших в зале. – Но наша милая Джун явно сегодня не в духе, задавая такие вопросы. Я рисовал его, этого представителя рода человеческого, глядя в зеркало.
В зале снова разразился хохот. Профессор обождал, пока все утихомирятся, и снова продолжил:
– Как всякий художник, как всякая творческая личность, я, разумеется, вносил сюда элементы фантазии и воображения. Так вот, к нам обратился за помощью сам губернатор штата Пенсильвания, хорошо вам
