леса и проговорил:
– Фабиан носферату.
– И что? – не поняла я.
Он пояснил:
– А то, Ярослава, что носферату прекрасно контролируют свою жажду. И если он сошел с ума, желая впиться в твою нежную шею, значит в тебе его привлекло нечто-куда большее, чем кровь.
На это я смогла только похлопать ресницами и спросить:
– И что же это?
Алекс не ответил, его соколиные брови сдвинулись, а вид стал сосредоточенным, а на всю его фигуру будто набежала суровая туча.
Я не выдержала.
– Алекс, ты можешь проявлять хоть немного доброжелательности?
– Я доброжелателен, – бросил он через плечо и, не оборачиваясь, направился в сторон темных деревьев, за которыми быстро скрылся.
Как реагировать на это «доброжелателен» я не придумала и еще какое-то время молча таращилась на темные стволы, за которыми исчез хром. Эмоций во мне Алекс вызвал бурю, и палитра их такова, что колеблется от яростной бури во тьме ночи, до солнечного дня на лазурном побережье. Чего он недоговаривает не известно, но очевидно – есть причина, по которой Хром такой… Хром. И я буду не я, если не выясню, в чем дело. Потому что, сдается мне, причина его агрессивного отношение ко мне кроется где-то там.
Соловей все это время сидел молча и слушал, обтачивая коротким ножом прямую палку в пару пальцев толщиной. Пока мы с Хромом разговаривали, заточить он её успел так остро, что палка превратилась в длинную и опасную пику.
– Нет, с ним явно что-то не так, – наконец проговорила я, спустя пару минут наблюдения за обточкой палки.
Соловей вздохнул так глубоко, что при выдохе трава перед ним колыхнулась.
– Он не всегда был таким, – нехотя проговорил Разбойник.
Чувствуя, что я нащупала возможность выяснить что-то важное, я вскинулась.
– Да? А каким он был?
Соловей хмыкнул.
– Ну, допустим, задавакой он был всегда. Но весёлым задавакой. Мы всегда соревновались. Он – потомок Поповичей, я – Разбойников. Сама понимаешь. Но мы не враждовали. Ну и сейчас не враждуем. Соревнуемся, как и прежде. Конфликты предков – это их дела. Мы не несем ответа за их действия.
Вспомнив, как Соловей влетел в кабинет к Спрутовской и со всего размаха врезал Алексу в челюсть, а тот влупил в ответ, пригрозив в следующий раз убить, я ему не поверила.
– Что-то не похоже, чтобы вы закадычно дружили.
– Ну может и не закадычно, но… – негромко усмехнулся Соловей.
Я добавила:
– И твой кулак на его челюсти это подтверждает.
Лоб Соловья нахмурился, будто пытается вспомнить что-то неважное.
– Ты о чем? – спустя пару секунд натужных попыток уточнил он.
– Вечные споры, драка у Виолетты, – напомнила я.
Лицо Соловья просветлело, губы растянулись в улыбке, он хмыкнул.
