которые не сдал, и результат был приговором. Моя сперма непригодна даже для ЭКО. Я бесплоден на девяносто девять и девять десятых процента, как это принято говорить в медицинских кругах.
Выговаривает все и отпускает меня, а я сопротивляться перестаю, отталкивать его прекращаю. Смотрю в потрясающе глубокие глаза мужчины и переварить пытаюсь услышанное.
По лицу Марата рябь словно проходит и на долю мгновения что-то откликается в моем сердце.
Каково это, быть настолько могущественным человеком и иметь такой диагноз, без возможности иметь наследников и познать счастье отцовства…
Для такого мужчины, как Умаров, безусловного лидера, не умеющего уступать ни в чем, этот приговор действительно тяжкое бремя.
– Ты поэтому меня выгнал тогда? – вопрос слетает с губ прежде, чем я понимаю, что именно сказала.
Каменеет весь, плечи, кажется, что шире становятся.
– Я не терплю лжи, Ольга. Не прощаю, когда меня хотят обвести вокруг пальца. Любой, кто рискует – получает отпор. Я стираю в порошок конкурентов и врагов. Не щажу. Но тебя… тебя я пожалел тогда… отпустил…
– Ты это называешь “пожалеть”, Умаров?! – выдыхаю со всей яростью.
Ухмыляется.
– Ты даже не подозреваешь, насколько жестоким я могу быть…
Качаю головой. Как раз я-то и понимаю, но ничего не говорю. Умаров играет по законам своего мира. Тогда… В нашем прошлом… Я помню, каким взглядом его провожали женщины и с каким благоговейным ужасом смотрели мужчины.
Так просто на верхушку пищевой цепи не забираются. Можно быть бесконечно наивной, но не видеть очевидного просто невозможно.
– И сейчас тебя спасает только твоя дочь, ради которой ты идешь на это безрассудство.
Смотрит на меня и его дымчатые глаза словно инеем покрываются. Ненависть. Злость. Вот, что я вижу. И приговор, который Марат мне вынес. Ничего не изменилось.
– Ноль одна десятых процента, Умаров, а что если твое семя дало плоды, что если наивная глупышка, которая любила тебя, для которой ты стал первым – забеременела? Что, если я носила под сердцем твоего ребенка, а ты выкинул нас на улицу, посчитав, что мы тебе не нужны?!
Теряю самообладание и повышаю голос, мне кажется, что на осколки сыплюсь сейчас, разбиваюсь вдребезги, когда Умаров на меня смотрит дико, алчно, скользит по мне взглядом и неожиданно бьет кулаком по столу. Сильно. Так, что огромный старый деревянный монолит подпрыгивает и ударяется ножками об пол.
– Не лги мне! – рычит зверем. – Не смей!
Отшатываюсь, когда шаг ко мне делает. Леденею вся, а он мне в глаза смотрит.
– Один к миллиарду. Один к триллиону.
Вскидываю подбородок, готовая биться за свое.
– Я не была ни с кем, кроме тебя! – почти рыданием. – Черт возьми, я до сих пор не спала ни с кем, Умаров!
Нависает надо мной, проводит пальцем по моей скуле, к губам и за подбородок ловит. У него ноздри вздуваются, растерзать меня готов, ссорились пару
