мне подмигнул, – вы уж там поскромнее как-нибудь. Князь весьма ревнив.
Что ж он, зараза такая, каждый раз меня подкладывать будет?
– Ну, тут уж как пойдёт, – как можно добродушнее улыбнулся я в ответ. В подобных случаях лучше своё смущение с раздражением оппоненту не выказывать. Пусть думает, что мне пофиг. – Если дама действительно хороша, зачем отказывать себе в удовольствии?
Тут господин комиссар и сам малость взбзднул:
– Вот это вы, голубчик, зря. Эдакий конфуз ни князю, ни вам не нужен. Не дай Всевышний, дойдёт до дуэли, а они в герцогстве под запретом строжайшим. Зачем же одному помирать, а другому на каторгу отправляться?
– Ладно-ладно, не волнуйтесь вы так, – на каторгу я не хотел, помирать тоже не собирался. – Что ж мы, дикие? Можно ведь и просто морды друг другу набить. Разберёмся уж как-нибудь без дуэли.
Комиссар недовольно хмыкнул, но промолчал, не решившись развивать тему дальше.
Вскоре и вправду потянулись вдоль дороги пригородные домишки с невысокими деревянными заборчиками, огораживающими аккуратные цветники-палисадники. И никаких тебе глухих заборов в человеческий рост с кучами разного хлама перед ними. Всё чинно и благородно. А главное, чисто.
Дорога сменилась на мощёную, став более ровной, но не менее трясучей. Ещё пара километров, и по обеим сторонам улицы появились более крупные строения. Кирпичные, в два – три этажа, сильно вытянутые в длину многоквартирные дома для среднего класса.
А вот это уже интересно! На встречу нам катил по мостовой очень необычный самоходный аппарат. Словно в несколько раз увеличенный трёхколёсный велосипед, на который позади водителя присобачили ещё пару мест для пассажиров. Однако водитель, довольно крупный детина, никаких педалей не крутил и даже не нажимал. Сидел себе преспокойненько в кресле, придерживая наклонную баранку, диаметром раза в полтора превосходящую привычный мне руль.
Скорость водитель регулировал с помощью рычага навроде ручного тормоза. Никакого лобового стекла, никаких стенок и дверей. Всё открыто для любопытных взглядов и ветров. Только над пассажирскими сидениями небольшой навес-козырёк. Ну а водителю даже такая защита не полагалась.
В движение эта странная колымага приводилась здоровенным агрегатом, находящимся позади всей конструкции и запрятанным под кожух. Сам агрегат комиссар обозвал «пружинным движителем механической колесницы». И, как я понял, чтобы поехать, требовалось вначале вручную, с помощью торчащей сбоку крутящейся рукояти, взвести возвратную пружину, чем, собственно, и обязан был заниматься обслуживающий технику механик-водитель. Ещё и в пути мог поупражняться, если завод раньше времени заканчивался. Как я понял, даже несмотря на облегчающую задачу хитро-сложную систему шестерёнок, силушку для подобной работы явно требовалось иметь немалую.
Что ж, ясно теперь, почему инспектор принял за механика моего погибшего соотечественника, так, кстати, и путешествовавшего вместе
