я был так сильно избит ночью, что не мог встать с постели до сегодняшнего дня”.
“С того воскресного дня моей исповеди прошла целая неделя и еще два дня твоей дороги? – удивленно спросила Олуфеми, -Кто же тебя чуть не искалечил таким образом?”
“Я объясню», – сказал Захер, – когда ночью молился в моей келье возникло яркое сияние, и не успел я обернуться, чтобы посмотреть, что это такое, как вижу над собою прекрасного юношу с толстой палкой в руке, схватив меня за капюшон он начал бить меня по спине и ногам. Я спросил его за что? Он ответил: “За то, что ты осмелился осуждать небесные прелести мадонны Олуфеми, которую я люблю небесною любовью”. – Тогда я спросил его:
“Да, кто же ты?”– На что он ответил:
“Я ангел, и вершу справедливость тут!”
“О! Господин мой, – обратился я к нему, – прости меня великодушно, умоляю тебя”. А он мне в ответ:
“Я прощу тебя только в том случае, если ты отправишься к ней, как можно скорее, и попросишь у нее прощения; если она не простит тебе содеянное, я сюда вернусь и угощу тебя так, что ты будешь стонать до конца дней своих”. И что он сказал потом я не осмелюсь передать тебе, только тогда, когда ты простишь меня”.
Олуфеми, наивная, как младенец, слушая эти речи млела от сказанных слов, которые считала истиной:
“Говорила я тебе, святой человек, что моя красота небесная, но видят боги, мне тебя жаль, и я прощаю тебя с тем, чтобы ты сказал наконец, что сообщил ангел?”
Брат Захер ответил:
“Так как ты Олуфеми простила меня, я охотно сообщу тебе об этом, но напомню, то, что я открою тебе никто, слышишь, никто не должен знать, если ты счастливейшая на свете женщина, которая обитает сейчас на свете не хочешь испортить нашего дела. Этот ангел поручил мне сказать, что ты так ему нравишься, что он множество раз явился бы к тебе, чтобы побыть с тобой ночью если б не опасался испугать тебя. Сейчас он велит мне передать тебе через меня, что желает прийти к тебе как ни будь ночью и пробыть с тобой некоторое время; а так как он ангел и если бы явился в образе ангела, то ты не смогла бы дотронуться до него, он и говорил, что в удовольствие тебе он хочет предстать в человеческом образе; почему ты и можешь считать себя почтенной ангелом более какой иной женщины живущей на свете”. Олуфеми ответила с вожделением, что ей приятно быть любимой ангелом, ибо и она его очень любит его, в каком образе он хочет показаться либо она не ощутила страха. Тогда брат Захер сказал:
“Олуфеми, я все улажу с ним, о чем ты говоришь мне, но и ты можешь оказать мне великую милость, которая ничего тебе не будет стоить, а милость та, чтобы ты пожелала, чтобы он являлся в моем теле. Он вынет мою душу из тела и поместит ее в рай, а сам войдет в меня, и пока он будет с тобою, до той поры я буду в раю”.
И Олуфеми согласилась. А брат Захер сказал на это:
“Устрой, пожалуйста, чтобы в эту ночь дверь твоего дома была открыта, чтобы он мог войти, ибо, являясь в человеческом
