Ромыч, – там тихо.
Вика тут же испарилась. Еще с несколько секунд мы стояли молча, прежде чем Ник решил наконец покинуть кухню.
– Отойди, Ромыч, – слегка пихнул он друга. – Пройти мешаешь.
– Сегодня меня уже точно ничем не удивишь… – едва слышно протянул Рома. – Так, Дашка, мы кажется выпить собирались?
– У нас с Викой вино уже кончилось, – пожала плечами я. – Так что я на сегодня все.
– Да ладно тебе! Третий курс начинается, какой «все»? У нас с Ником есть кое-какие запасы, сейчас все будет.
Лишь с третьего раза он нашёл нужный шкаф, где у парней хранились несколько бутылок вина, две бутылки водки, бутылка виски и еще какой-то напиток, названия которого я не знала. Ромыча изрядно пошатывало: градус алкоголя в крови поднялся до приличных значений.
– Слушай, к бокалам тебя подпускать точно нельзя. Разнесешь все, как слон в посудной лавке. Скажи, где, я сама достану.
– А, ну, это… Вон там. Или там. Не помню, найди сама, Даха.
«Ясно», – пробурчала я у себя в голове, и стала методично обследовать каждый шкаф в кухне Разумовского. К счастью, это не заняло много времени.
– Ты тоже будешь, достать на тебя?
– Не-е, ты чего. Градус понижать негоже, у меня своё лекарство, – и с этими словами он высоко поднял полупустую бутылку виски и доверху наполнил стоявший рядом с ней стакан.
– Тебе плохо не будет, дружище? – я с ужасом посмотрела на желтовато-коричневый напиток, плескавшийся в его стакане.
– От виски бывает только хорошо!
– Тяжёлый случай, – пробурчала я, налила себе вино и поспешила вернуться к остальным.
Ромыч оставил мою скромную компанию и переключился на Ирину с Мариной, я же решила присоединиться к девчонкам у окна: они бурно обсуждали, насколько их бесят «некоторые курицы» с потока. Все мы, девочки, иногда любим посплетничать, особенно когда в голове играет вино.
А потом громкая музыка вдруг затихла, и комната погрузилась в оглушительную, давящую тишину. Все разом мы обернулись. В комнате стояла Вика. Ее палец лежал на кнопке магнитофона, а под глазами красовались две чёрные дорожки потекшей туши. Она…плакала?
– Что за… – начал было Ромыч, но Вика не дала ему договорить.
– Туре умер.
Тишина, которая воцарилась в комнате, усилилась в сотни, тысячи раз. Казалось, еще секунда – и от нее разорвёт голову. Лишь часы с кукушкой, сделанные «под старину» монотонно отбивали секунды. По светло-серой стене медленно плыли тени, перемешиваясь с отсветами уличных фонарей. Казалось, этот мир поставили на паузу – все герои кино замерли, их пустые взгляды смотрели в одну общую несуществующую точку. Даже высокие тополя за окном перестали шуршать еще не опавшими листочками.
А потом в этой тишине, точно взрыв, катастрофа, цунами, которое стирает целые города с лица земли, вдруг раздался звук битого стекла. От пола отскакивали,
