верёвки, на которых сушились простыни и пододеяльники с огромными дырами – бельем пользовалось явно не одно поколение. По улицам рыскали бродячие собаки, отыскивая себе пропитание в мусорных контейнерах, которые никто не вывозил годами. Асфальта здесь не было, лишь глинистые дороги, которые в период дождей превращались в сплошную кашу. Нормальных магазинов тоже не было. В двух кварталах (если это вообще можно было назвать кварталами) от моего дома расположился небольшой магазинчик, очень напоминающий деревенское сельпо. Местные называли его «Шеснарик». Здесь продавался самый примитивный набор продуктов, десяток разновидностей дешёвого пива и паленая водка. Из этого всего меня интересовало лишь первое, хотя даже за продуктами я ходил редко, предпочитал заказывать доставку – не хотелось лишний раз светиться и заводить разговоры с местным контингентом. Но всякий раз я искренне сочувствовал курьеру: приходить в это гетто – то еще испытание.
Хламовник можно было смело назвать маленькой деревней, хоть и находился он в большом городе и считался его частью. Что было еще абсурднее – рядом за высоким забором расположился элитный коттеджный посёлок Копи, тот самый, где жила Даша. Почему Хламовник не снесли и не застроили землю коттеджами, для меня также оставалось загадкой. Впрочем, это было мне на руку: любой среднестатистический житель Хламовника, встретивший меня на улице, через час уже едва помнил своё имя, не то что мое лицо.
А еще я был близко к ней.
Теперь не сложно догадаться, почему Хламовник получил такое название. Единственным лучиком света в этом темном царстве было озеро, благодаря которому район Приозерный и получил своё название. Хламовник располагался в самой высокой точке Приозерного, и отсюда открывался прекрасный вид на синюю водную гладь. То и дело, возвращаясь домой, я останавливался около подъезда и подолгу вглядывался в даль. И думал, очень много думал.
Я вставил ключ в замочную скважину и открыл деревянную дверь. Меня встретил полумрак. Когда я снимал квартиру, часть окон были по непонятной причине заколочены, и я не стал что-то с этим делать, лишь наоборот – купил блэкаут-шторы на оставшиеся окна. Мне нравилась темнота. Приходя домой, я включал неоновую лампу, открывал ноутбук и чувствовал себя супергероем, работавшим в секретном офисе спецслужб где-нибудь в Лос-Анжелесе.
В остальном же квартира нуждалась в как минимум косметическом ремонте. Внешний вид жилища не особо волновал меня, но старые ободранные и залитые непонятно чем обои я все же решил переклеить. Раскладушку, пружины которой держались на соплях и добром слове, сложил и убрал в кладовку вместе со всем остальным хламом, который напоминал мне о том, где я нахожусь. Закрыл кладовку на замок и больше никогда в нее не заходил. Вместо раскладушки купил надувной матрас, который и стал моей кроватью. Он мне даже понравился – в том, чтобы спать на полу на надувном матрасе была особая прелесть.
На столе, стоящем посреди комнаты, не было ничего кроме ноутбука.
