дорогой, какой ты у меня умница…
Шаги приближаются, твердые каблуки стучат по деревянным ступеням.
– Я хочу показать тебе сейчас! – Тон у него молящий, почти истерический. – Это важно!
– Солнышко… маме сначала нужно сделать кое-какие дела. Тобин, прекрати, я тебе не раз говорила, ты делаешь мне больно.
Они слышат, как он топает.
– Но это нечестно! Я хочу, чтобы ты говорила со мной! Не с ними!
Пауза.
– С кем, дорогой? О чем ты?
Она входит в гостиную, и выражение ее лица меняется.
– Кто вы такие, черт побери?
– Можете оставить одежду за ширмой. Детектив-констебль Эверетт потом ее соберет. На двери висит халат, и у нас есть футболки и спортивные брюки; вы сможете в них переодеться.
Эв гадает, как часто этому заведению требуется одежда размера XXL, но, в отличие от Куинна, вслух этого не говорит.
Голова Моргана опущена – он понурился, едва они вошли в кабинет. Избегая зрительного контакта, он может воображать, будто на самом деле ничего не происходит.
– Вы хотите, чтобы я разделся полностью? – спрашивает Морган, и яркий румянец заливает его щеки. – И белье снял?
– Боюсь, да, – коротко отвечает Чэннон. – На всякий случай мне нужно убедиться: вы не возражаете против того, что на период обследования детектив-констебль Эверетт будет оставаться в кабинете?
– Нет, пусть. Я хочу побыстрее со всем покончить.
Адам Фаули
7 июля 2018 года
16:56
Вид у профессора Фишер внушительный, даже в просторной комнате. Она не очень высокая, но у нее, без сомнения, величественная осанка, и она держится уверенно. В ней достаточно уверенности в себе, чтобы ходить на работу не только в мини-сарафане, но и в соломенной федоре[23] и в гладиаторских сандалиях до икр, от которых Алекс пришла бы в полный восторг. Это резкий контраст с тем решительным профессиональным образом с фотографий на лестнице, но, очевидно, вне публики Фишер предпочитает более легкий, не застегнутый на все пуговицы стиль. Рыжие пряди разбавляют светлую массу стрижки «боб», макияж безупречен даже на такой жаре. Причем настолько, что с того места, где я сижу, ей можно дать не более двадцати пяти.
В ее голосе слышится напряжение, и я считаю, что это объяснимо. Два незнакомца – мужчины – наедине с ее восьмилетним сыном и с уборщицей, которая не говорит по-английски. И мы не в форме.
Я встаю и иду к ней, протягивая удостоверение.
– Детектив-инспектор Адам Фаули. Это детектив-констебль Асанти.
Профессор кладет руку на голову сына, инстинктивно защищая его. Мальчик прячется за ней, прижимается к ее ноге и сует в рот большой палец.
– Та женщина, что работает у вас, она могла бы приглядеть за мальчиком, пока мы поговорим? Так было бы лучше.
Фишер секунду внимательно смотрит на меня, потом кивает.
– Тобин, – наклоняется
