Джугашвили: «Против опубликования. Кроме всего прочего, автор безбожно наврал. И. Сталин»[29]. Но главный мотив этих резолюций сводился к ссылкам на базовые тезисы русского марксизма о партии и роли личности в истории: «Зря распространяетесь о “вожде”. Это не хорошо и, пожалуй, не прилично! Не в “вожде” дело, а в коллективном руководителе – в ЦК партии»; «Упоминания о Сталине надо исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии»[30].
Исследователи фонда Сталина полагают, что даже при формировании своего секретного до поры архива он тщательно следил за тем, как эти материалы будут обрисовывать его образ, и заботился о создании впечатления скромности и нелюбви к избыточной лести[31]. Впрочем, заглянув в некоторые из отвергнутых им сочинений, нельзя не заметить, что Сталин не был лишен определенного чувства меры и отказывался выпускать в свет тексты действительно опрометчивые, нелепые или не учитывавшие нюансы столь тщательно продуманного образа. По-видимому, предпочтительны были тексты, восхваляющие Сталина в рамках современности, привязанные к текущим событиям, ретроспективные же вкрапления не поощрялись, тщательно отбирались и дозировались. Среди отвергнутых рукописей имеются, например, книги о детстве и юности вождя, ориентированные на детскую аудиторию (как упомянутая работа Елисабедашвили, а также книга другого его детского друга П. Капанадзе[32]).
Стоит обратить внимание, что художественнодокументальная литература, посвященная молодому Сталину, не поощрялась. Мы не найдем о нем того количества назидательных рассказов для детей, документальных повестей о похождениях большевика-подпольщика, вообще беллетризованных его биографий, какими изобиловал насаждавшийся в позднем СССР культ Ленина или какие писались о других известных большевиках (вспомним хотя бы многократно переизданную повесть А. Голубевой «Мальчик из Уржума» о юном Кирове). Полагаю, что в этом контексте следует рассматривать и запрещение пьесы М.А. Булгакова «Батум»: дело было не столько в конкретных промахах автора или отношении к нему Сталина, сколько в нежелательности самого биографического жанра.
Очевидно, Сталин прекрасно понимал, что чем больше подробностей из его прошлого окажется достоянием публики, чем больше они будут муссироваться даже в апологетическом ключе, тем больше риск, что пытливые читатели заметят какие-то несоответствия и несообразности. Вопрос о полной, подробной биографии был им снят. Вместо этого появилась «Краткая биография» (1939) – этот текст стал основой пропагандистского освещения темы[33], а также несколько эталонных работ, задававших тон и сообщавших тот набор фактов, которыми и следовало впредь оперировать. Это в первую очередь обнародованный под именем Л.П. Берии доклад «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» (1935)[34]. Примечательно, что он составлен именно как рассказ о партийной истории, а не лично о Сталине – в полном
Цит. по:
Там же. С. 186–188. В первом случае цитата из ответа драматургу А. Афиногенову (1933), во втором – отзыв на сценарий фильма «Великий гражданин» (1937).
Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография / Институт Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК ВКП(б). М., 1939. Книга многократно переиздавалась, в 1947 году вышло 2-е исправленное издание, снова под грифом ИМЭЛ (составители Г.Ф. Александров, М.Р. Галактионов, В.С. Кружков и др.). Известна правка, внесенная в текст при подготовке этого издания самим Сталиным (см.: Известия ЦК КПСС. 1990. № 9).
Конечно же, этот доклад, при подготовке которого была проделана довольно серьезная архивная исследовательская работа, готовил и писал не сам Берия.
