в этот последний момент неизвестности, прежде чем дух называл себя, я страстно жаждал уловить имя моей возлюбленной дочери. Но в ту ночь нам отозвалась не она. Явился иной дух – тот, кого мы желали встретить менее всего.
В комнате похолодало. Адель, моя другая дочь, отошла от стола и подбросила дров в камин. Пламя загудело с новой силой, но пробирающая до озноба сырость никуда не делась. Снаружи безумствовал ветер, задувая в распахнутые окна; свечи на каминной полке и буфете погасли. Только пламя в очаге теперь освещало комнату – и нас, молчаливых и подавленных. Черный спаниель Понто, бедняга, которого мы приютили, зарычал, в его гортани рождался низкий глубокий звук. Наша кошка Гриз громко зашипела и, вздыбив шерсть, умчалась вверх по лестнице.
– Кто здесь? – спросил Шарль.
Наконец раздалось долгожданное постукивание. И вместе с ним в голове моей зазвучал голос: голос с той стороны, я слышал его всякий раз во время сеансов, и он произносил слова; они в точности совпадали с тем, что впоследствии расшифровывал в своем блокноте Франсуа-Виктор.
Желающий помочь друг.
– В чем помочь? – спросил я.
Отыскать Леопольдину.
Меня охватила дрожь. Кровь заледенела в жилах; сердце медлило с ударами, как будто превратившись в кусок льда.
– Ты пригласишь ее дух принять участие в наших сеансах?
Если это все, к чему ты стремишься.
– А к чему еще я могу стремиться?
Безмолвие.
– Я жажду встречи с ней. Есть иной способ?
Возможно.
– Что я должен сделать?
Доказать, что достоин.
– Это испытание? Ты меня проверяешь?
Да.
– Кто ты, чтобы требовать такого?
Мы уже встречались. Ты не узнаешь меня? Какое оскорбление!
– Не играйте со мной, сударь. Назовитесь!
Тебе нужна дочь. Я могу ее вернуть.
– Но не во плоти?
Вернуть ее в тварный мир.
– Что это значит?!
В свое время поймешь.
– Ты не желаешь объяснить?
Я не могу открыть больше, пока ты не прошел испытание.
– Но кто ты?
А ты не догадался?
– Нет, дьявол меня разрази! Кто ты?
Ты веришь, что Зло существует?
– Верю.
Без доказательств?
– Нет, почему. Я видел Зло. Вздернутых на виселицы мужчин. Избитых невинных детей. Женщин, умирающих от голода.
А веришь ли ты в независимость и свободу разума?
– Конечно. Для всех. Навсегда.
Из всех архангелов кто является воплощением ее?
Я дрожал, почти страшась
