туман, и лунный свет едва проникал сквозь него. Но через десять минут мы уже не видели замка, такой густой стала пелена. Трент настаивал, чтобы мы прервали поиски до утра. Выбора не оставалось. Мы уже не видели, куда ставим ноги, и риск упасть со скалы рос с каждым шагом.
Туман был таким плотным, что почти сразу мы утратили чувство направления.
– Искать обратный путь бесполезно, – раздраженно произнес Трент. – Скалы совсем рядом. В такой мгле ничего не стоит расшибиться.
Я стер с лица капельки осевшей влаги. Волосы вымокли, словно под дождем.
– И что вы предлагаете?
Трент остановился и вздохнул.
– Нужно двигаться от моря в глубь острова. Где-то правее находится выпас: пахнет коровами. Там нам ничего не угрожает.
Я тоже ощущал запах коровьего навоза; с той стороны пахло землей, а не соленой коварной пучиной.
Мы направились туда, куда подсказывало обоняние, и вышли к полю. Трент напоминал слепца: руки выставлены перед собой, шаги мелкие, неуверенные. Должно быть, я выглядел так же.
– Здесь стена, мсье Гюго, – окликнул он меня. – Можно укрыться. Идите на мой голос.
Мы схоронились от ветра в изгибе каменной ограды. Я спросил Трента, что ему известно о замке. Его развалины часто попадались мне на глаза, но я так и не удосужился их исследовать. Мог ли там спрятаться ребенок? И если да, то грозит ли девочке опасность?
– Замок Елизаветы был назван в честь королевы и построен в тысяча пятьсот девяностом году. Раньше в том месте находилась хижина, в которой наш покровитель, святой Хелиер, жил отшельником в шестом веке. Книги по истории утверждают, что первым обитателем замка стал сэр Уолтер Рейли в бытность его губернатором Джерси. Позже, во времена Гражданской войны, там скрывался будущий король Карл Второй. Сейчас в развалинах порой что-то случается; за время, что я руковожу здесь полицией, было несколько инцидентов. В основном с путешественниками. Пытаются залезать на башенки и зубцы, хотя не у всех имеется соответствующая подготовка. Но если Лили там, то ей ничего особо не грозит.
– А что насчет привидений?
– Мсье Гюго, для таких разговоров время неподходящее.
– Как раз наоборот.
Трент вздохнул.
– Такие ученые люди, как вы, не верят в привидения, верно?
Еще несколько недель назад я бы согласился. Но не теперь. Не теперь.
– Существует множество вещей, коннетабль, в которых мы не уверены.
– В любом случае рассказывать истории будете только вы.
– Ну, я-то свои собственные истории уже слышал.
Он засмеялся. Его смех разрядил напряжение, но затем произошло нечто странное. Казалось, звук отразился от стен и рикошетом вернулся обратно. Сейчас смех уже не казался жизнерадостным: он был бездушным, тревожным, полным беспокойства.
