грустно отвечает она.
Пятьдесят минут спустя я стою на Аленином крыльце и звоню. Никто не открывает. Я толкаю дверь и едва успеваю увернуться – мимо пролетает ваза для фруктов, за ней – кухонная утварь непонятного назначения: Аленин муж прекрасно готовит. Я недоуменно оглядываюсь по сторонам: на стене – дыра, под ногами – осколки. В прихожей появляется заплаканная Алена. «Не обращай внимания, – виновато говорит она. – Боря, когда напьется, всегда так. Проходи, я постелю тебе в гостевой. Он сейчас переночует в бане, протрезвеет». «Часто у вас так?» «Нет, пару раз в месяц. Это у него вроде разрядки – покричит, что я сломала ему жизнь, и успокоится. Кузена моего вспоминает…» «Вы с ним опять?» «Что ты, – устало вздыхает Алена, – я его не видела двадцать два года». «А почему же Боря?» «Ну, ему нужен какой-то повод. Он покричит, выпустит пар, посуду побьет. Потом поедет покупать новую. Это его займет на какое-то время. Ты же знаешь, он у нас по кулинарной части. У человека должен быть интерес в жизни… Да что мы все про него. Ты-то как? Такое решение, неожиданное…» «Почему неожиданное? Я же столько лет собиралась!» «Так мы все собираемся. Боря, как напьется, каждый раз собирается. Идет в баню, там за ночь трезвеет. Утром едет за новой посудой… Ты голодная?» Алена начинает горько плакать. Я усаживаю ее в кресло. Собираю осколки. Привожу дом в порядок. Возвращается с работы Аленин сын. Алена оживает, начинает хлопотать. Мне становится неловко. Я обнимаю подругу и ухожу.
Пятьдесят минут спустя я стою на Ритином крыльце и звоню. Открывает растерянный Гоша, говорит: «Рита ушла». «Можно, я ее здесь подожду?» Гоша молча кивает и оставляет меня одну. Я сижу на диване в гостиной, читаю почту. Гоша собирает пса на прогулку. «А скоро она будет?» «Кто? – переспрашивает он. «Как кто? Твоя жена!» «Она от меня ушла. Сегодня утром. Кто-то ей позвонил, не знаю. Она обрадовалась. Собрала вещи и ушла. Без объяснений».
Я вхожу в дом, в котором жила последние двенадцать лет. Мне кажется, будто я вернулась из дальнего путешествия. Поперек двери, как обычно, валяется портфель Кирилла.
В телевизоре машут мечами готы. Лягу спать прямо сейчас, чтобы успеть с утра побегать перед работой. Риту буду искать завтра. Вряд ли она ушла далеко.
Шапочка
– Зачем нужно было тратить двадцать шесть долларов? – ворчал он. – Мы, что, миллионеры? Моя мама прислала ей из Минска отличную шапочку, вязаную. В ней еще сестренка ходила. Ты все делаешь мне назло, специально не надеваешь ей мамину!
Да, в ту пору лишних денег у них не было, но капор, присланный свекровью, был ужасен: коричнево-серый, ворсистый, топорное изделие голодных восьмидесятых. К тому же, он явно натирал Сонечке шею – малышка вертелась, норовила от него избавиться. А шапочка «Джимбори» – легкая, воздушная, нежно-сиреневая – будто сама просилась на милую детскую головку. Сонечка прекрасно спала в ней на балконе, давая молодой маме готовиться к экзаменам. Поскорее
