глаза, походили на полуденное ясное небо, такие добрые и притягательные, что не хотелось оторвать взор, а любоваться и любоваться. Веснушки, рассыпанные на щеках и носу, лишь доказывали, насколько матушка, природа влюблена в Изабелу.
Каждое движение, каждая улыбка настолько грациозны, что иногда я задумывалась, что моя сестра что – то совершенно нездешнее, словно присланная нам на землю, из какой- то неведомой стороны, где царит любовь и покой. Но всё же была одна деталь, которая возвращала меня с небес на землю, и это неповторимый взгляд, доставшийся сестре Байрона, немного прищуренный, с искоркой, цепкий, иногда пытливый, словно что-то подозревает или затевает.
Знаю, да и много раз слышала от него, как он гордится тем, что его Белла переняла его манеры, что глаза, это их семейная чуть ли не реликвия. А меня это коробила, но не оттого, что самый близкий для меня человек, имеет общее, с дьяволом воплоти, я просто не хотела даже позволять себе думать о том, что Изабела хоть в чем- то может походить на него.
Я же, напротив – противоположность ей, волосы прямые и тёмно-русые, которые постоянно выбивались из любых причёсок, которые я сооружала на голове. Глаза карие, практически чёрные, безжизненные, в которых читалось практически ничего, мне удавалось производить впечатление ёжика, который закрывается от мира колючками. Стоя у зеркала и рассматривая своё лицо, все больше приходила к выводу, что кроме, как обыкновенное, я не могла его назвать. Я была тенью, обыкновенной тенью своей прекрасной сестры, не похожая ни на кого, ни на деспота Байрона, ни на мученицу мать, словно сама по себе.
Закончив этот завтрак, который напоминал минуту молчания, так как ни мама ни я не желали разговаривать после того, что случилось, а Белла всё время переписывалась в телефоне, изредка бросая на нас вопросительные взгляды, да в отличии о меня в колледже Белла популярна, у неё есть куча друзей и воздыхателей, что не сказать обо мне.
– Ана, детка, ну что случилось? – спросила мама, когда я стояла возле посудомойки, скрывая грязную посуду, обняв за плечи.
– Мы кажеться, всё обсудили, нет? – злость всё ещё согревает меня, и непонимание, но матери словно память отшибает каждые пять секунд. Вот её бьёт Байрон, а вот она уже стоит, улыбаясь, машет нам вслед.
– Анабель, милая моя девочка, пожалуйста, не воспринимай всё так близко к сердцу! – попытки исправить испорченный завтрак увенчиваются провалом.
– Мама, всё нормально, проехали! – вздохнула и обняла её, мне было неприятно смотреть, как моя мама расстраивается, и это даже перевешивает то, что я зла на неё. – Я всё знаю!
Обхожу свою машину, плюхаюсь на водительское сиденье, Белла у же расположилась на пассажирском, достав блеск, красит ими губу.
– Готова? – как только машина приветственно рыкнула, Белла спрашивает меня.
– А у меня есть выбор? Дай подумать, – зависаю на несколько секунд, делая вид, что у меня серьёзный мыслительный процесс, – Ах да, у меня нет выбора! – Давай,
