только до возвращения мужа, – сказала она невестке. – Он здесь хозяин, как велит, так и делаю.
Алёна слушала её, еле сдерживая слёзы. Возвращаться в старый дом, мимо которого ей теперь даже ходить было страшно, ей совсем не хотелось. Но и деваться было некуда – дочь ма́лёнькая, образование не закончено. Куда она из деревни уедет? Кто её на работу возьмёт…
– Позвольте мне привести тот дом в порядок, – попросила она, – помыть, проветрить – как я туда с ребёнком вернусь?
– Хорошо, неделя у тебя есть. А больше муж не позволит, – согласилась свекровь. – Скажи спасибо, что деньги тебе давать разрешает. А то на что бы ты жила? А я тебе с огорода всё давать продолжу, ведь дитя твоё – нам родное.
И пошла Алёна собираться в свой старый дом.
Глава 8. Снова в старом доме
В первый день Алёна с трудом добралась до крыльца своего дома. Весна хоть и вступила в свои права, но весь двор был зава́лен талым снегом, в котором девушка проваливалась. Последний раз она была здесь поздней осенью, после родов, когда собирала вещи для переезда к свекрови.
Почистила Алёна дорожку к своему дому, зашла внутрь – и таким холодом на неё повеяло, будто за зиму мороз каждую доску пропитал, всё внутри заледенил.
Даже печь разгораться не хотела, не брал огонь сырые дрова. Сколько газет Алёна извела, а всё без толку. Решила на завтра вернуться с сухими дровами из дома свёкров.
Так несколько дней ходила она, протапливала дом, пыль убирала, гарь от печи да посуды отмывала.
Наконец запаслась продуктами из погреба родителей Тимура и съехала от них с дочкой.
Первую ночь совсем не спала. Хоть в доме было жарко натоплено, но сырость не хотела покидать эти стены. Казалось Алёне, что матрас весь мокрый. Хорошо, что дочка спала в перевезённой кроватке под сухим одеялом, за неё девушка не беспокоилась, а сама переодевалась несколько раз за ночь, так как бельё становилось сырым.
А в темноте комнаты ей мерещилось какое-то движение, будто шаркает кто по полу, посуду в шкафу двигает, смотрит на неё глазами большими.
Поднималась Алёна на кровати, осматривалась, да ничего не видела. Даже лампу включённой оставила, чтобы меньше бояться. Но как в сон проваливалась – сразу звуки появлялись.
Утром проснулась вся измотанная, восхода солнышка еле дождалась. А дочь, наоборот, прекрасно выспалась, будто легче ей здесь было, чем в доме у бабушки. Танюшка была радостная, улыбчивая, ручки к матери тянула. Отлегло у Алёны от сердца.
– Ради тебя я всё выдержу, со всем справлюсь, – сказала она дочери.
И стали они дом заново обживать, у сырости отвоёвывать. А как весна за окном расцвела, прогрелись наконец стены, просохли матрасы, и жить стало лучше. Будто и не было зимы снежной, родов трудных. Словно так и жили они с дочерью в этих стенах – сначала в одном теле, теперь в двух.
Смотрела Алёна на радующегося жизни ребёнка, на природу оживающую и о себе думала.
– Когда
