style="font-size:15px;"> Как же я его ненавидела. Саймон говорил с улыбкой, а в глазах плескалась злость. Отчим ясно давал понять: только попробуй выбрать второе и я сотру тебя в порошок. Рядом раздавались шепотки соседушек.
– Амелия прожила с самым благородным флероном, жаль, что недолго.
– Как же повезло ее дочке, она должна руки ему целовать за такую заботу.
– Какой мужчина! Красивый, добрый.
Внутри поднималась волна праведного гнева, щеки опалило огнем. Воспитание сдерживало возмущенный порыв. Я так сильно сжала кулаки, что ногти впились в кожу.
– Быть монахиней очень почетно, думаю, ты выберешь волю матери, чтобы радовать ее на небесах. – Хитрый лис продолжал надо мной издеваться, и я не выдержала:
– Нет, – тихо выдохнула. Наши взгляды встретились, и я не отступила, не склонила голову, хотя в серых глазах отчима горел такой огонь ненависти, что мог запросто спалить меня.
– Правильно, не стоит красивой девушке становиться монахиней. – Я с удивлением оглянулась и только хотела поблагодарить важную флерессу* в модном дорогом платье за поддержку, как замерла от полной неожиданности. – Наш древний род давно ищет достойную пару наследнику. Мой Хьюго сейчас в столице служит принцу Диедерику, но обязательно найдет время с вами познакомиться. Приглашаю вас завтра на обед, все обсудим.
– Маркиза Гадини, – умело вмешался в разговор отчим. – Миранда еще не пришла в себя, а вы уже нагрузили бедняжку светскими приемами. Мы обязательно вас посетим, но чуть позже.
– Договорились, виконт Даркес, – обаятельно улыбнулась женщина. – До скорой встречи и будьте сильной, девочка.
– Спасибо, – прошептала. Голова слегка закружилась от переживаний, и я оступилась. Фанни тут же поймала меня за правый локоть, а отчим вцепился в левый.
– Идемте в мой экипаж, поговорим дома, – процедил сквозь зубы мужчина и буквально потащил меня к выходу с кладбища.
Едва мы уселись в экипаж, запряженный четверкой гнедых лошадей, как я откинулась, прикрывая глаза. Как же я устала, и выяснять отношения с отчимом просто не было сил.
– Саймон, мне нужно отдохнуть, а потом…
– Ну уж нет, ты выставила меня бессердечным, неблагодарная дрянь, – прошипел отчим. – Забыла, сколько я сделал для вас с матерью? Ее пышные похороны проводились на мои деньги. Слышишь? В монастыре тебя кормил тоже я. Ты должна меня благодарить за щедрость, а ты являешься на кладбище и заявляешь, что ничего не знала. На какие деньги ты купила билет на корабль? Украла, негодница?
Грубые оскорбления сыпались всю дорогу, а я, прикрыв глаза, пыталась справиться с подкатывающей тошнотой и головной болью. Не было сил противостоять отчиму. Фанни тоже молчала, лишь вздрагивала каждый раз, когда Саймон резко повышал голос.
Но это оказались еще цветочки. Едва мы подъехали к трехэтажному белокаменному дому на холме, окруженному зеленым
