протянула руку и провела пальцами по кривому шраму у него на подбородке.
– Это кто тебя?
– А это меня укусили. – Он усмехнулся. – Шкура в Ладоге осталась, будет случай, покажу. я волку шею руками свернул – что мне этот… Вот. – Он вынул из-под рубахи волчий клык на тонком ремешке и показал ей.
Этот ремешок она же видела и ощущала у него на груди какой-то маленький твердый оберег; судя по залоснившемуся ремешку, Воята носил клык уже несколько лет не снимая. И Предслава понимала, что это значит: убив волка руками, он взял себе его силу.
Эту ночь оба поединщика проводили в святилище, чтобы очиститься перед испытанием. Провожая Вояту, Предслава даже не посмела поцеловать его и по его глазам видела, что он понимает причину.
Вечером приходили несколько старейшин из тех, кто был более склонен дружить с Киевом и без возражений принять нового князя Свенельда. Предславе они выражали дружбу и обещали защиту, если и она, коли что, заступится за них перед Ольгом. Рулав долго сидел с ней, утешая тем, что сорок человек дружины никому из деревлян не дадут ее в обиду и что князь Ольг придет ей на помощь сразу, как только возникнет необходимость. Предслава кивала, а сама думала: чтобы прислать помощь, Ольгу понадобится дней десять. Убить человека можно гораздо быстрее. О Вояте Рулав не говорил, не осуждал их решение насчет поля, и Предславе даже казалось, что старый варяг вполне доволен развитием событий. Но Вояте он зла не желал и хмурился, думая о завтрашнем испытании.
До рассвета она не спала, неподвижно сидя на лежанке и даже не ложась, не пытаясь заснуть. О Звере Забыть-реки Предслава уже не думала: он ушел из Яви, оставив по себе лишь нудный холодный дождь. Но теперь он принял облик живых людей: Далибожа, Крепимера, даже дуры Быляны, вообразившей, будто сумеет, опорочив законную княгиню, занять ее место. Как сказал Рулав, грязь может налипнуть на золотое кольцо, но золотом сама от этого не станет. У божества Нижнего мира много голов. И снова Воята встал между нею и змеем; теперь гадины тянули к нему свои жала, но Предслава не верила, что он может погибнуть, потому что не представляла и своей дальнейшей жизни без него. За эти немногие дни он стал частью ее, и сейчас ей казалось, будто он рядом. И это незримое его присутствие успокаивало тревогу, внушало убеждение, что все будет хорошо.
Гриди Рулава и Вояты тоже почти не спали, оставаясь наготове, бродили по двору перед закрытыми воротами, наблюдали за городом, но все было тихо. Предслава несколько раз выходила постоять с ними возле разложенного прямо во дворе костра, где грелись дозорные. Ей кланялись, и хотя ее присутствие немного смущало парней, они были довольны, что княгиня разделяет их бдение. Говорили о разных поединках, вспоминали похожие случаи. Ладожские гриди не сомневались, что их вожак победит. Особенно в него верили двое – совсем еще юные, лет семнадцати-восемнадцати, Братята и Светлыня. Воята уже показывал их
