– скоро пастух стадо на водопой погонит, да тебя приметит. А ты, до сих пор, шастаешь в непотребном виде, хотя, сарафан твой, высох давно.
– Кто бы говорил. – буркнула Алёна Дмитриевна, намекая на то, что русалки и сами не без греха. Вон как сиськами своими трясут, словно в стрип-баре танцы исполняют. Буркнуть – буркнула, но сарафан на себя натянула проворно. Мало того, что сама голым задом перед посторонними сверкает, так еще и пастуха местного шокировать? И без того, судя по всему, сплетен про Алёнку немало ходит – и ведьма она, и колдунья, и, вообще, человек нехороший. Такую прибить, самое благое дело. Глядишь, мельнику с сыновьями, ещё и премию какую выпишут от общества. За истребление, так сказать, нечисти в лице одной глупенькой девицы.
Но, Алёна Дмитриевна себя глупой не считала, а коли так, то..
– Полина, – обратилась нынешняя Алёнка к молодой русалке. – Я, кажется, что-то тебе задолжала. Услугу, да? За своё спасение? Хотелось бы расплатиться, за всё и сразу, а то такие проценты набегут, что и не унесешь.
Полина реплику про проценты мимо ушей пропустила – не знала русалка простая слов иноземных, а, вот то, что Алёнка про долг вспомнила, хвостатую порадовало.
– Поможешь мне в дельце одном и в расчете мы будем. – деловым тоном заговорила русалка. – Тебе, кстати, дельце моё, в радость станет – святое дело мельнику напакостить, да сынам его подлым.
Алёна Дмитриевна шишку на затылке пощупала, мимолетно порадовалась тому, что крепкая голова ей досталась, коли камень из пращи в ней дырку сделать не смог и кивнула.
– Излагай своё дело, не торопясь и по порядку.
Случай, как водится, выдался тёмный, мутный и неприятный.
Полюшка, странное дело, но молодая русалка не удивлялась тому, что Алёнка её не помнит – жила, как и Алёнка Васильева, некогда, в Рябиновке, пускай и на другом краю деревни. Девкой Полина справной, при своей земной жизни была, годками, лишь слегка постарше самой Алёнки, работящей, да фигуристой. Парни на молодуху заглядывались и всё ждали, пока она в пору девичества войдет, да заневестится. Тогда уж, можно к родителям зазнобы женихов засылать, да про свадебку сговариваться.
Только переборчивая Поля на парней деревенских смотреть не желала, всё носом крутила. Не хотела девушка за абы кого идти, а полюбился ей старший сын местного мельника, Василько.
Василько в ту пору первым женихом считался – красавец широкоплечий, да черноволосый, рукастый и говорливый. К тому ж, родители у парня не абы кто – папаня, тот и вовсе, мельник, а матушка, стряпуха знатная – такие пироги печет, что на весь край дух идет заманчивый. Ни у кого такие пироги не получались, как у тетки Фёклы Онуфриевой.
Загуляла Полинка с Васильком, задружила. Любовь про меж них пошла великая, да недолго только. Как призналась девка парню в том, что непраздна она, да о свадьбе заикнулась, так Василько вмиг суровым стал и строго-настрого наказал зазнобе про то не болтать никому, а сидеть тихо и помалкивать до поры, до времени.
