style="font-size:15px;"> – Можно ремонт сделать… – зачем-то влезла я.
– Молодая ты да глупая. Не сделаешь здесь ремонт, потому что квартира – это я сама. Мы с ней связаны. Когда она в пыль осыплется, и мне конец придет.
Мужчина шумно втянул воздух. На его лице читалось недовольство, отрицание, полнейшее нежелание услышать. Целый спектр эмоций. Но я осмотрелась ещё раз и внезапно поняла, о чем говорит старушка.
Каково ей жить как в клетке? Ежедневно видеть свой дом – саму себя – и понимать, что молодость уже не вернется, что всё обращается в прах, разваливается на куски.
Вся эта плесень на стенах, разломанные половицы, сгнившие оконные рамы – часть её души. Дитрих может удерживать душу в мире живых, но моложе она не станет.
– Бабушка, не заставляй меня повторять. – Глаза мужчины блеснули злым пламенем.
– Дит… – я положила ему ладонь на колено. – Послушай. Может быть, твоя бабушка права?..
– Тебе-то откуда знать, кто прав?! Так. Я сейчас вернусь! – рявкнул Дитрих и быстрым шагом вышел из комнаты.
– Взрывной он, весь в отца, – сказала баба Рая и обернулась ко мне: – Врать не стану. С матерью твоей мы никогда не ладили, корыстная она тетка и в корысти своей не видит берегов. Для неё ни людей не существует, ни обязательств, ни договоров. Но ты вроде другая. Ну-ка, скажи как на духу: любишь моего внука?
Её слова заставили вздрогнуть. Я поняла, что физически не смогу солгать человеку, который минуту назад просил о смерти.
– Не люблю, но мне без него не справиться.
– Как и ему – без тебя, – загадочно ответила старушка. – Не обижайся на него. Он не со зла ругается, не привык просто к отказам.
Такое чувство, будто она знала больше, чем мы оба.
Дитрих вернулся с телефоном у уха, злой до невозможности. Казалось, он сейчас же разнесет всю квартиру в щепки.
– Да пошел ты… – ответил кому-то и нажал на кнопку выключения.
– Что, пытался через Златона или Платона меня переубедить? Зря. C твоими братьями уже говорила, – улыбнулась ему баба Рая. – Настала твоя очередь. Кстати, если хочешь моё мнение, то женись на этой своей Таисии. Я добро даю. Всё, на том и закрыли тему. Уходите. А над словами моими ты подумай. Идите, вас уже ждут.
Дитрих выходил из квартиры бабы Раи мрачнее, чем хмур болотный. Да и я чувствовала себя так, будто влезла грязными сапогами в чужую жизнь.
Пока обувались, мой взгляд зацепился за кадку с землей, и, желая сделать хоть что-то для удивительной пожилой женщины, с которой я сейчас познакомилась, потянулась руками к горшку.
По телу пробежала жаркая волна магии, какая бывает, если щедро глотнешь горячий глинтвейн.
– Что ты?.. – Но договорить Дит не успел, потому что росток ожил, потянулся, извиваясь вверх, выпустил листья из почек.
– Гибискус, – констатировала я, улыбаясь выпущенному красному цветку.
– Жаль,
