о-то просвистело в воздухе, плюхнулось в воду и быстро ушло на дно.
В это время снежный барс, закутанный в длинный бежевый плащ, спускался по тропинке, ведущей с горы к набережной. Одну лапу ему оттягивал потёртый чемодан, другой он прижимал к себе горные лыжи и палки. В лунном свете блестели на палках буквы имени «Снежински». На месте «ж» красовалась витиеватая снежинка.
– И где уже эта гостиница? – ворчал барс. – Как её там, «Сверло»? «Игло»? А, «Дупло»! С гор и прямо в дупло. Вот так скатился! – он невесело качнул пушистой головой в чёрных пятнышках. Помпон на зелёной шапке подпрыгнул.
Ночной холод пробирал путника до костей, а к ногам липли осенние листья.
– Ой! – Споткнувшись, барс едва не выронил лыжи. – Палки-каталки… – он нагнулся и осёкся.
На земле с закрытыми глазами лежал совёнок. Сложив крылышки на животе, он спокойно дышал, будто спал в своей постели. На тёмной большой голове с двух сторон торчали пучки перьев.
– Свистеть мне с горы! – Снежински обошёл совёнка и двинулся дальше. – До чего глупыми бывают птицы!
Впереди показалась белая стена здания. Но она быстро исчезла в наползающем тумане. Скоро туман покроет и опавшие листья, и совёнка…
«А мне какое дело? Я сам зверски устал, хочу есть и спать!» – одёрнул себя путник.
Он сделал ещё пару шагов.
«И вообще… у меня заняты лапы!»
Ещё один шаг.
Снежински посмотрел в сумеречное холодное небо. Выдохнул облачко пара. Представил, как он заселится, устроится под пледом в кресле, закажет в номер горячий суп-гуляш… И забудет о…
Послышался глубокий вздох. Барс бросил чемодан, осторожно положил на землю лыжи и палки, нежно погладил их – не скучайте! – и вернулся за птенцом.
– Эй, проснись! – позвал он.
Никакого ответа.
– Да проснись же! – крикнул Снежински так громко, что с деревьев слетело несколько сухих листков.
Совёнок продолжал спать, ещё и чмокнул во сне клювом, будто съел что-то сладкое.
Лапы у барса заледенели, нужно было что-то решать. Потоптавшись, он снял шапку, засунул в неё совёнка, прикрыл тёплой флисовой подкладкой до самых глаз. Проверил, не мешает ли подкладка птенцу дышать, и поспешил к вещам.
Но как теперь всё унести? Одна лапа была занята птенцом.
– За палками вернусь позже, – нахмурился барс, взвалил на плечо лыжи и, кряхтя, подхватил чемодан.
Белое облако уже окутало всё вокруг, и Снежински пришлось надеть лыжные противотуманные очки, отчего он стал похож на пушистую лупоглазую стрекозу.
Миновав здание с резными ставнями, он подошёл к небольшому домику с черепичной крышей и нажал на зелёную кнопку звонка. Над овальной дверью ветками было выложено «Дупло».
Внутри прозвенел колокольчик. Со стороны кафе послышались звуки, но Снежински уже толкнул дверь отеля и шагнул за порог. Его усы подрагивали в предвкушении отдыха.
В гостинице горел неяркий свет, стены были обиты древесной корой, а у двери стояли два кресла из разлапистых пней.
– Добрый вечер! – приветствовала гостя сова.
В широком пончо ярко-зелёного цвета она расположилась в кресле за деревянной стойкой. На табличке значилось: «Ойля, администратор». В крыльях сова держала почему-то две вилки, на которые была намотана пряжа.
– Добрый, – барс выложил на стойку шапку с найдёнышем.
– Мы ничего не покупаем, – отозвалась сова. – Дни городской ярмарки – пятница и суббота.
– Вы не знаете, кто это? – поморщился барс и приоткрыл шапку.
Сова наклонилась так близко, что почти клюнула птенца:
– Ой! Опять! Опять уснул не пойми где!
Она бросила вязание.
– «Я большой! Я большой!» Это мой сын, он, понимаете, отказывается спать днём. Потом засыпает на лету! – она прижала к груди малыша. Тот проснулся и потёр глаза.
– Где вы его нашли?
– Возле озера.
– Ой, ну неужели нельзя было поспать днём?! – кудахтала сова.
Совёнок таращился на гостя и, похоже, никак не мог прийти в себя.
– Я хотел бы заселиться. Свободные номера есть? – устало спросил Снежински.
– Ой, конечно! Сейчас-сейчас!
Сова вытащила из-за стойки большую
