Белоусова и выпустила очередную стрелу из своего жуткого оружия. – Нечисть не приглашали.
Красные брызги окропили подол небесно-голубого платья, попали мне на руки. Со стороны казалось, что лопнул перезрелый помидор в любимой теплице на окраине города. В памяти некстати всплыли воспоминания: дыхание Тристана на шее, сочный плод на полу, яркие брызги на лабораторном халате, сердце, готовое выпрыгнуть из груди.
Девица взревела, демонстрируя вполне обычные зубы, и запрокинула голову. Очередной точный выстрел пробил ровное отверстие между глаз.
Радомир: улицы Калининграда, ювелир
Стол, за который я возвращался каждый вечер, в пабе «Алхимия» красовался ровным отверстием в деревянной столешнице. В наше время настоящая огнестрельная перепалка казалась дикостью, но, заведение специально украшали некоторыми несовершенствами для антуража: подпаленные балки, будто в гости залетал дракон; отверстия разного диаметра, будто заезжие пираты палили из крупнокалиберных пушек; разноперые стрелы в притолоке бара, будто темные эльфы сражались с выпивающим врагом. Мне нравилось, ведь невидимая пуля пронзила насквозь мои душу и разум как раз за этим столом. Я перепробовал все блюда из меню и ждал, когда яркая незнакомка вернется в гостеприимные стены и подарит мне еще один выстрел медовых глаз.
Переселился в небольшую квартиру неподалеку. И по утрам наслаждался крепким кофе, стоя на маленьком балкончике третьего этажа. Кованые перила оплетал увядающий хмель, а в глиняных горшках буйными шапками благоухал лиловый алиссум.
Пару раз я видел издалека Лизка и Элис. Подруги беззаботно смеялись, подставляя лица осеннему солнцу. От одного вида задорных девчонок внутри разливалось приятное тепло, будто бесплотный выключатель зажигал под ребрами солнечный луч – ласковый и одновременно щекотный. Хотелось поймать улыбку синеглазой Элис в ладони и посадить в банку, как в детстве делал с бабочками-белянками. А щебет неугомонной темноволосой Лизки накрыть шалью, как клетку с голосистым кенарем, и выпускать по утрам для поднятия настроения. Каждую пятницу они ужинали в пабе. Но тех ребяток, что желали их прокатить, больше не попадалось.
Я никогда не торопил жизнь. Терял к ней интерес – да. Привык получать все быстро, потому что видел возможности. Но ситуация с неуловимой байкершей учила чему-то новому. Терпению.
Мосты, площади, музеи, переулки – я везде искал тот пронзительный взгляд. Как помешанный, гонялся за призраком с идеальной фигурой в «коже» оттенка молодого вина на закате. Срывался в несвойственное мне отчаяние – сходил с ума от недосягаемости. Кровь закипала, насыщалась неведомыми раньше элементами. Бегала по венам, как сливовый сидр по трубкам за барной стойкой, ставшего родным, паба. А может быть даже искрилась и переливалась, стоило мыслями вернуться в день приезда в Калининград.
Иногда мне мерещились сладковатые капельки апельсина, порывом которых она обдала меня в тот единственный раз мимолетной встречи. Я долго блуждал по парфюмерным магазинам
