пока не поеду, дела есть.
– Ну смотри, как надумаешь, позвони мне.
Он отодвинул телефон, вспомнив Веронику, – легкую, игривую, стройную. Но почему-то не испытал тех чувств, которые испытывал перед каждой поездкой. Вроде бы вот – все доступно, звони и договаривайся. И никто не спросит, куда поехал, – Ольги нет дома. Но Александру почему-то не хотелось звонить. Он и сам не понимал в этот момент, чего ему хочется.
Так прошла неделя. Сашка взял небольшой отпуск, твердо решив, что с Игорем больше не будет работать. Почти все время был у родителей, помогая отцу ремонтировать баню. Потом возвращался в свою пустую квартиру. Когда звонила Настя, приходил раньше.
Постепенно злость на Ольгу прошла, и он чаще стал задумываться о том, что жена, возможно, права, были у нее основания обидеться, высказать все. Но зачем на развод сразу подавать? Этого Сашка не понимал.
«Может, еще не подала», – подумал он и в субботу поехал к Синицыным.
Ольга снимала во дворе белье, рядом никого не было. Она даже испугалась – так тихо он подъехал.
– Я это, не пугайся, – взялся за бельевую веревку обеими руками, – давай поговорим.
– А что изменится?
– Ну, хотя бы ты будешь знать. Я ведь, Оля, не изменял тебе. Но, если честно, виделся с ней в городе, просто виделся. Нашло на меня что-то… но так получилось, думаю, к лучшему… Не изменял. Вот как хочешь думай, не изменял.
– Ну да, и меня не замечал, как будто не жена тебе, а обуза какая-то.
– Пойдем за ограду, присядем, чего мы тут возле простыней стоим.
Они вышли, сели на скамейку. Сашка, как никогда, был серьезен. С таким серьезным лицом он даже в загсе не был, когда поженились. Он и предложение сделал ей играючи, как будто на прогулку пригласил, и жил потом по инерции. И только сейчас понял, что именно такая жена, как Ольга, всегда была ему нужна. Она знала все его привычки, знала, когда промолчать, понимая даже его взгляд, даже его молчание.
– Я тебе не рассказывал никогда, просто забыл этот случай из детства. А сейчас вспомнил, вот в эти дни вспомнил. Пацанами были, по возрасту как Настя сейчас. Пошли весной на речку. А там ледоход. Дурачились возле берега, на лед выскакивали, потом обратно на берег. Ну, я отбежал чуть дальше, а льдину оторвало и медленно так стало относить от берега. У пацанов глаза испуганные, кричат: «Прыгай!» А я как скованный стою, растерялся. А льдину относит. Берег отдаляется. Чувствую, что мне к берегу надо, а как – не пойму. Смотрю, рядом еще льдины, вроде крепкие. Я решился и прыгнул, потом на другую, они качаются, еле на ногах устоял, но до берега добрался. Просто успел. А так бы унесло. Так вот, Оля, сейчас у меня что-то похожее, как в детстве, на льдине: знаю, что к берегу надо, стараюсь добраться… но пока еще не на берегу.
Ольга всхлипнула:
– Да уж, сильно ты гребешь к своему берегу, последний месяц из дома старался удрать.
– Ну ты же видишь, я дома, я никуда не хочу, мне лишь бы вы с Настей всегда рядом были, – он наклонился к ней, – ты
